Не зная отдыха и сна

Я отвел их в сторону, раздал браслеты с «торнадо», амулеты защиты и ввел всех в транс. Что толку говорить им, что делать, и объяснять до ночи, когда все можно вложить в подкорку головного мозга. Сейчас нельзя было разбрасываться временем. Я не знал, что приготовил мне Рок, но после слов Беоты заволновался еще больше. Мой противник перед походом хорошо подготовился, я же действовал экспромтом. И мой шанс был в неожиданном ходе. Юноши замерли на пару часов, усевшись на землю, а я стал продумывать план, как заставить эту тысячу нас атаковать.

Вы когда-нибудь видели муки рождения идеи? Это пострашнее родов ребенка. Там что? Лег и натужился. Раз, раз. Хоп, хоп, и он вышел. С идеей так не получалось. Я тужился, приказывал себе думать, уговаривал, спрашивал совета у Шизы и даже у Лиана, но все было тщетно. Я ходил по краю плато туда-сюда и мучительно рожал идею. И самое удивительное вот что: всегда идеи были, пусть даже, на первый взгляд, самые бредовые, а сейчас не было. Вот не было, и все! Может, виной тому беспокойство, что одолевало меня.

Мызыр маячил в стороне, и следом за ним тенью бродил его новый телохранитель. Когда я поворачивался лицом к стойбищу, они периодически попадались мне на глаза… Я видел, что мой пророк тоже думает. И тут я решил: «А что если идеи нет у меня, но она есть у Мызыра?»

Ему, в отличие от меня, перепадает благодать с горы. Конечно, я чувствовал себя глупо, очень глупо. Впервые я поставил перед собой задачу и не знал, как ее решить. Но внутри меня горело сильное желание начать битву до подхода основных сил. Оно жгло меня и толкало думать и думать.

— Мызыр! — крикнул я, и старый орк поспешил на мой зов. — Мызыр! — обратился я к нему, когда он подошел. — У тебя есть идея, как заставить передовой отряд врага, не дожидаясь подхода основных сил, атаковать нас?

Старый опытный сотник кинул взгляд на противника, что оборудовал лагерь лигах в трех от нас.

— Сюда они не сунутся, — произнес он. — Понимают, что только понесут потери. Среди них нет, видимо, шаманов и нет лжепророков. А без магического прикрытия они начинать штурм не станут.

Я опустил голову к земле, рассматривая носки своих сапог. Ничего нового он мне не сообщил, это я понимал и без него. Нужен неожиданный ход с нашей стороны, и решение необходимо принимать быстро.

— Можно пару сотен воинов выдвинуть за колья, — неожиданно предложил бывший козопас.

— Зачем? — к нему обернулся Мызыр. — Ну, допустим, бросятся воины в атаку, а что мы сможем им противопоставить? Стрелы? Они просто перебьют две сотни, и все.

— А если мы сделаем так… — пришло ко мне озарение. — Начнем разбирать частокол и часть стены из повозок и покажем, что выходим на бой. Они должны будут клюнуть на это. Смять две сотни и ворваться в лагерь.

Орк молча смотрел на меня, не понимая, что это нам даст. Как пять сотен орков сдержат тысячу врагов? Их просто перебьют, и все. Все это читалось на широком клыкастом лице Мызыра.

— Мы выстроим повозки узким коридором, так, чтобы они смогли пройти двадцать вряд, и встретим их силою Худжгарха. Отряд, что выйдет, трусливо повернет назад, увлекая за собой противника. Мы заманим их в ловушку.

Мызыр погладил безбородый подбородок рукой.

— Ну, если встретим силою Худжгарха… — с сомнением проговорил он, — то можно попробовать. Они нападут, если будут знать, что нас здесь всего пять сотен воинов… Стариков. Остальные — женщины и дети. Но кто им об этом расскажет?

— Кто? — переспросил я. — Я об этом позабочусь. Начинайте переоборудовать вход и снимать частокол. Готовь, Мызыр, две сотни. Их задача — заманить врага в лагерь и напасть с тыла. Сумеешь?

Орк оскалился. Еще бы он не сумел.

К тысячнику Рынгу пригнали молодого орка. Руки у него были связаны за спиной, на лице разлился большой синяк. Губы были в крови и разбиты. Пленника толкнули, он, сделав два неловких шага, упал на колени. Телохранитель ударил юношу сапогом в спину, и тот распластался у ног гаржика.

— Вот, гаржик, — сообщил воин, приведший пленника. — Перебежчик. Говорит, не хочет быть с еретиками старыми. Те, мол, из ума выжили, только молятся Худжгарху и хотят умереть достойно.

Рынг с интересом посмотрел на молодого орка.

— Я бы тоже не захотел быть с выжившими из ума стариками, — произнес он. — Поднимите его. Тебя как зовут? — спросил он пленника.

— Тыхдыр, — сипло проговорил юноша. Он сплюнул кровь и, подняв голову, гордо посмотрел в лицо тысячника. — Сын бывшего сотника Мызыра.

— Из гаржиков, — усмехнулся вновь Рынг. — Жить хочешь?

— Я хочу сражаться и быть свободным, — подняв голову, отозвался юноша.

— Сражаться? Это хорошо. Развяжите ему руки. Посмотрим, что он умеет.

Юношу развязали.

— Дайте ему топор, — с интересом разглядывая пленного, приказал Рынг. — Сразись с моим телохранителем и продержись сто ударов сердца. Если выживешь, я дам тебе лорха и оружие.

Юноша взял топор, покрутил его в руках, посмотрел на ухмыляющегося телохранителя. Тот мечом плашмя хлопал по ладони.

— Пусть вернут мое копье, — проговорил юный орк. — Им буду сражаться.