Не зови меня больше в Рим

– Нельзя не признать, что вы и на самом деле обладаете удивительной способностью выводить комиссара из себя. Может, мне и вправду удастся как-то умиротворить его. К тому же несколько свободных часов будут сейчас весьма кстати – надо ведь и кое-какие покупки сделать.

– Вот и договорились, Фермин, распорядитесь этим утром по своему усмотрению.

Габриэлла дожидалась меня, чтобы известить, что комиссар Тести хотел бы поговорить со мной. Я задалась вопросом: неужели, отделавшись от нагоняя собственного начальника, я попаду в пасть к чужому? На счастье, нет, комиссар всего лишь желал поставить меня в известность, что отныне они займутся поисками виновных в смерти Катаньи, а также будут искать Марианну Мадзулло. И еще: обе полиции и впредь будут поддерживать тесную связь, и нам в Барселону станут без промедления сообщать любую новость. Я поблагодарила его. Как только все дипломатические ритуалы были выполнены, я вышла в коридор и тотчас встретила испытующий взгляд Габриэллы.

– Ispettore Абате поехал в морг. Там будут делать вскрытие. Он попросил, чтобы я проводила вас, если вы захотите взглянуть на труп Катаньи.

– Да, конечно. Поехали, здесь мне больше делать вроде бы нечего.

Мы приехали вовремя, так что я успела увидеть тело Катаньи еще до начала экспертизы. Я рассматривала его с брезгливостью и любопытством. Он лежал на металлической каталке и показался мне таинственным посланцем смерти. Жесткие черты лица, гладкая кожа, грубые руки с сильными пальцами. Именно таким был этот кровавый убийца, или только я видела его таким, потому что знала, что он совершал убийства, не зная жалости? Маурицио приблизился ко мне сзади и сказал на ухо:

– Кошмарная рожа, правда? Просто дикарь. Мы передали сведения о нем и его смерти в газеты, но вряд ли кто-нибудь явится забрать тело. Я бы сказал, что с такой внешностью ему была предначертана судьба киллера.

– Да, но это не снимает с него даже частички вины. Кстати, мне будут нужны фотографии, чтобы взять их собой в Испанию.

– Уже готовы.

Я улыбнулась ему, и он улыбнулся мне, но наши улыбки были нейтральными, любезными и не имели никакого скрытого смысла или подтекста. Оба мы находились в процессе забывания, оба были готовы продолжать наши жизни параллельными путями – так, чтобы они никогда больше не пересеклись. Я почувствовала прилив товарищеских чувств и мысленно пожелала, чтобы все у него сложилось хорошо, чтобы он нашел свое счастье именно там, где, как он верит, оно его ждет. Абате, видимо, испытывал нечто похожее, потому что в его взгляде я прочла искреннее волнение.

– Петра Деликадо, генерал от кавалерии, – сказал он со смехом.

– Ispettore Маурицио Абате, полицейский до мозга костей, – засмеялась в ответ я.

И только тут я сообразила, что мы с ним любезничали рядом с обнаженным трупом. Но меня это не ужаснуло – что ж, такова жизнь. Пусть этот неотесанный Катанья сочтет, что таким образом мы отдаем должное его памяти.

– Скажи, я должна еще что-нибудь сделать до возвращения в Барселону? – спросила я смирно.

– Ничего, Петра. Погуляй по Риму. У меня сейчас есть дела, но в середине дня мы можем собраться все вместе, вчетвером, и пообедать – это будет наш прощальный обед. Идет?

– Если только это не приказ… – пошутила я.

Я бродила по улицам Рима, не обремененная потребностью что-то непременно увидеть, посетить или сохранить в памяти. Я наблюдала за людьми, фиксировала в уме контрасты. Туристы, наряженные туристами, рядом с местными пешеходами. Уличный торговец, беседующий на углу с консьержем. Суетливые служащие с telefonito, прижатым к уху. Красивейшие юные женщины. Элегантнейшие женщины постарше. Мотоциклы, летящие на полной скорости. Запах кофе. Народ, делящий свою историю со всем миром. Занятно. Папа Римский. Лавки с мороженым.

Я купила шелковый галстук для Маркоса, конфеты для детей… Не забыла и про поручение Йоланды и Сони. Потом села на террасе какого-то кафе. На краткий миг я почувствовала себя счастливой, ни о чем не думая.

В полдень мы с Гарсоном встретились в комиссариате. Он был страшно горд тем, как ловко справился со всеми покупками и как ловко объяснялся по-итальянски. Он стал отчитываться:

– Не знаю, как вы на это посмотрите, но я купил кое-что для детишек наших итальянских коллег.

– Фермин, это гениальная идея! Только позвольте и мне поучаствовать в расходах.

– Хорошо, только не уверен, что мне пришло в голову что-то особо оригинальное. Для bambino Габриэллы я выбрал плюшевого мишку, а так как мне ничего не известно о вкусах дочек Абате, я купил им коробку конфет. В мои времена дети обожали сласти.

– Такие вещи не меняются, а что касается мишки, то тут вы попали в точку: малышей не оторвать от всяких зверюшек на грани исчезновения. Надеюсь, для Беатрис вы тоже что-нибудь нашли?

– Очень дорогие духи.

– Какой марки?

– Не помню, но называются они Notte d’amore. Мне показалось, что в этом будет некий намек.