Неандерталец. Том 1. Том 2

— Я никогда их сам не видел, но говорят, что раньше они жили в пещерах высоко в горах. Их называют грэлями, у них кожа как снег, потому что они редко покидают свои пещеры, а днем они могут сойти с ума от прямого солнечного света или превратиться в камень. Поэтому грэли вылезают из под земли только ночью, чтобы украсть себе женщину и добыть еду.

Адзэла с трудом, но понимал язык чужака.

— У них нет женщин?

— Разное утверждают. Кто-то говорит, что у грэлей красивые женщины, хотя их никто не видел, а другие, что рожают им только людские женщины, украденные на стоянках.

— А что же они едят в своих пещерах?

— Летучих мышей, таких же грэлей как они сами, если повезет одолеть противника в драке за каменное жилище, людей, — лицо чужака скривилось, ведь они оставили своих женщин и детей грэлям. — Еще они хорошо обрабатывают камень и умеют лечить раны.

Так вот откуда у них необычные острия.

— Почему вы пришли сюда?

— Трава высохла, а олени и быки так и не появились. Дети, которые родились в последние три зимы, умерли. Чтобы найти добычу наши семьи отправились в солнечную сторону. В дороге остались почти все дети и женщины. Здесь хорошие угодья, на равнине и в лесу много быков, оленей и кабанов, пригодное было бы место для племени, но теперь я не знаю, сколько человек осталось в живых из наших семей.

Плосколицый чужак замолчал. Молчал и Адзэла, в обычаях племени, которые составил его отец, ничего не говорилось о том, что делать, когда сделать ты ничего не можешь.

А ведь не так уж мало их уцелело, почти половина из тех, кто вышел сражаться с грэлями, смогли дойти до границы равнины. Многие из них ранены, стоят, настороженно смотрят на держащихся отдельно чужаков. И те, и другие бросают взгляды на Адзэла, ждут, когда он примет какое-то решение. А он стоит перед выбором, как когда-то его отец.

— В нашем племени осталось мало охотников, мужчины не смогут добыть достаточно зверя, чтобы женщины и дети не голодали. Чужаки же лишились своих женщин и детей. Нам теперь всем хватит места на равнине у озер. Мы соберем тела умерших и похороним их всех согласно обычаю, не делая различия между нашими мужчинами и чужаками из-за Снежных гор.

Так на равнине у озер родилось новое племя.

*****

Андрей наблюдал за Энку, который осматривал наконечник подобранного копья кроманьонцев. Большеносый стучал им по своему топору, бросил в подвешенное на бревне шкуру быка, пытаясь определить, сможет ли оно пробить ее, а в конце зачем-то еще и облизал.

— Почему оно похоже на укушенную луну, Эссу?

В самом деле, острие по форме напоминало узкий серп, с заостренным лезвием на одной стороне и притупленной второй.

— Не знаю, может, работы так меньше, не нужно обе стороны обрабатывать, достаточно одной, — Андрей отмахнулся. И без Энку дел много.

Спонтанное решение, атаковать собравшихся на равнине кроманьонцев, закончилось победой. Рэту все правильно рассчитал, противника, не успевшего понять, что происходит, буквально втоптали в землю ударом с двух сторон. Андрей осмотрел тела, похоже, что большинство из них разгоряченные схваткой люди Долгой дороги убили уже тогда, когда они лежали оглушенные на траве. Судя по всему, здесь находились мужчины двух племен, очень уж по-разному они выглядели. Одни высокие и сухощавые, вторые- немного пониже и с плоскими лицами. А вот женщины и дети успели убежать, о чем все сокрушались. Признаться, Андрей этому обстоятельству был даже рад, меньше головной боли, куда их всех потом девать, после того как мужчины воспользуются своим правом победителя.

На поле боя выросли кучи трофейного оружия, рядом уложили на чистой траве тела убитых. Под две сотни трупов получилось. И что с ними делать, не закапывать же. Была бы поблизости река, скинули бы кроманьонцев в нее, чтобы течение унесло подальше, а так оставили лежать, где и были. Пора на берег, проследить, как идет подготовка к дальнейшему походу.

Как не жаль, но придется оставить плоты на озере, а ведь сколько труда было вложено в их изготовление, но толстые бревна не потащишь по травянистой равнине. Лэпу с лесовиками ободрали настилы и мастерили из тонких стволов волокуши, на которые женщины грузили необходимые вещи. Андрей пнул ногой брошенные мешки с углем, тяжелые, их везли через море из междуречья между горными массивами, а теперь так и останутся валяться у берега озера. А рядом кучи обработанных шкур, одежды и много еще чего.

— Жаль, снега нет, легче было бы их тащить, — Эрру потрогал полозья волокуши.

— Мы дойдем за луну до следующего моря, а дальше снова пойдем на плотах.

— А потом?

— Сделаем запасы, а зимой погрузимся на сани.

Эрру только вздохнул.

Андрей захотел побыть один и пошел вдоль берега, пока не очутился на безлюдном каменистом пляже. Долго плескался в чистой воде, пытаясь смыть с тела грязь и чужую кровь, а заодно и привести мысли в порядок. Странно, его тошнило, когда он, спасая Граку, проломил череп кроманьонцу, а после сегодняшней битвы он не смог обнаружить в себе каких-то особенных эмоций, хотя и погибло под двести человек.

— Попробуй.