Неандертальцы. Иное человечество

В истории, правда, был момент, когда могучие силы природы словно захотели помочь человеку неандертальскому, уничтожив его противника – набирающего силу сапиенса. Около 74 тысяч лет назад произошло грандиозное извержение супервулкана Тоба в Индонезии. Наступила вулканическая зима. Она вызвала массовую гибель растений и животных и стала причиной резкого сокращения численности гомо сапиенс. Большая часть людей, населявших Азию, погибла тогда от голода и холода.

«Как следствие этого, – пишет российский палеонтолог А.Ю. Журавлев, – тигр и человек разумный лишились значительной части своего генофонда. Эти виды после извержения Тобы буквально протиснулись в бутылочное горлышко эволюции – сократись популяция еще немного, вместо тигров на Дальнем Востоке охотились бы пещерные львы, а заповедники для них организовывали неандертальцы» («Парнокопытные киты, четырехкрылые динозавры, бегающие черви…». 2015).

Люди современного анатомического типа уцелели лишь потому, что часть их состорожничала и не участвовала в «великом переселении народов эпохи палеолита» – осталась в Африке или на Ближнем Востоке, чтобы начать оттуда новый всемирный «исход» – на горе неандертальцам!

Похоже, законы естественного отбора неумолимы. Неандертальцы были обречены проиграть в соперничестве с сапиенсами и исчезнуть. «Такова уж судьба всей линии гоминид и человека, что в ней конкуренцию выигрывают все более агрессивные и практичные виды и популяции», – подвел итоговую черту в этом споре двух человечеств известный российский биолог В.Р. Дольник («Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей». 2003).

Лишь груды костей и горы каменных орудий напоминают нам об утраченном мире неандертальцев. Но разве могут материальные находки передать мысли этих людей и воскресить неандертальский дух?

Нам остается строить подчас лишь смелые догадки, которые ничто не может подтвердить.

Например, нам известно, что неандертальцы во время охоты сближались со зверями вплотную. Как им это удавалось? Вот что предположил поэт и биолог И.О. Сид:

«Кроманьонец предпочитал, как например хищники семейства собачьих, загонную охоту. Неандерталец, подобно представителям семейства кошачьих (недаром ведь он “гулял сам по себе”) – скрадывание. Прятался со своим копьем в укрытии, дожидаясь приближения будущей добычи. Затем стремительный рывок, спурт, удар копьем, и… И вот здесь мы имеем право сделать первое заметное логическое допущение.

Для того, чтобы не погибнуть от голода, чтобы гарантировать себе приближение животного, даже если оно единственное на огромной территории, неандерталец обязан был выработать у себя рано или поздно – тупая диктовка естественного отбора! – определенную способность к гипнозу. Какой-нибудь тур или олень, проходя вдалеке, должен был почувствовать непреодолимое желание – мотивируемое, быть может, беспричинным страхом перед другими вариантами маршрута, а может, беспричинным любопытством? – пройти возле засады палеоантропа» («Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий». 2017).

А что если романтическая легенда о Зигфриде, знавшем язык птиц и зверей, – это всего лишь «былина древних времен», отголосок встреч первых европейцев-сапиенсов с неандертальским людом? С удивлением взирали речистые, рослые чужаки на коренастых человечков, заговаривавших то по-птичьи, то по-звериному, подзывая к себе животных, бродивших вдалеке.

И почему бы не предположить, что обычай поклоняться священным деревьям и рощам, укоренившийся у римлян, кельтов, славян, был перенят мигрантами, наводнившими Европу, у ее коренных жителей – неандертальцев? И долго еще сохранялся после их исчезновения…