Неандертальцы. Иное человечество

Арсенал каменных орудий труда, имевшихся в распоряжении неандертальских кланов, разнился. Некоторые орудия использовались только в отдельных регионах.

Незадолго до вымирания неандертальцев их технологии заметно изменились. Возможно, на это повлияло знакомство с технологическими приемами, которыми владели расселившиеся тогда в Европе гомо сапиенс (K. Harvati. «GEOkompakt». 2014, № 41).

Детство в доисторической семье

Генетический анализ зубов, найденных в пещере Эль Сидрон, где неандертальцы жили примерно 50 тысяч лет назад, свидетельствует о том, что они предпочитали патрилокальный брак (C. Lalueza-Fox et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2011, № 1). Останки первобытных людей, обнаруженные в этой пещере, были изучены сотрудниками Института эволюционной биологии (Барселона). Они проанализировали митохондриальную ДНК неандертальского клана – дюжины человек, связанных семейными узами.

Эта работа показала, что неандертальцы придерживались той же социальной практики, которая до недавнего времени была распространена среди охотников и собирателей, поныне живущих в каменном веке, а именно мужчины никогда не покидали те племена («отцовские племена»), в которых родились, тогда как в жены они брали себе женщин из других племен. Подобная система семейных отношений и называется патрилокальным браком. Разумеется, дальнейшие исследования позволят нам подробнее описать семейную жизнь неандертальцев. Пока же анализ митохондриальной ДНК показал, например, что пополнение в семьях неандертальцев ожидалось в среднем раз в три года.

При раскопках неандертальских стоянок археологи находят поразительно много следов, оставленных детьми. Удивительно и другое: как мало внимания археологи уделяют неандертальским детям! В прошлом исследователи не раз даже пренебрегали останками детей.

Например, когда в 1829 году Филипп-Шарль Шмерлинг обнаружил в бельгийской пещере Анжи несколько человеческих костей, в том числе сильно фрагментированный череп ребенка 2–3 лет, даже не догадываясь, что он фактически открыл нового человека – неандертальца, он сдал свои находки в запасники Льежского университета, где те благополучно исчезли. Лишь в 1936 году череп малыша был заново осмотрен, и тогда ученые убедились, что это – череп неандертальского ребенка.

Схожая история случилась и в святая святых неандертальских исследований – Мустье (Франция). В 1914 году там был найден скелет младенца, потом исчезнувший. Лишь в 1996 году его обнаружили в Национальном музее доисторической эпохи в Лез-Эйзи.

Уже в наше время останки двух новорожденных неандертальцев, найденных во французском местечке Сен-Сезер (к слову, это единственное неандертальское погребение, расположенное не в пещере, а на открытой местности), были брошены в ящик с костями животных, откуда их извлекли лишь через полтора десятка лет.

При этом относительное число детских останков неандертальцев очень велико. Л.Б. Вишняцкий пишет: «К настоящему времени найдены скелетные останки нескольких сотен неандертальцев, и едва ли не половина из них – дети, а если брать в расчет только погребения, то детей ровно половина. Это очень высокий процент, особенно если учесть, что детские кости сохраняются в ископаемом состоянии гораздо хуже, чем кости взрослых» («Неандертальцы…». 2010).

Тем не менее в пренебрежении ученых детскими останками неандертальцев была своя логика. Мы привыкли думать, что люди были во всех отношениях лучше и умнее неандертальцев, лишь потому, что мы выжили, а они вымерли. И это касается любых вопросов, в том числе отношения к детям.

Поэтому априори считалось, что жизнь неандертальцев была тяжелой и безрадостной, а их детство было суровой порой, полной лишений и болезней. Как пишет британский археолог Пенни Спайкинс, «наша собственная предвзятость сформировала наше представление о детстве неандертальцев» (P. Spikins et al. «Oxford Journal of Archaelogy». 2014, № 2).

Однако чем больше мы узнаем о неандертальцах, тем лучше понимаем, что они не так уж и отличались от современных людей. Например, они тоже были заботливыми, любящими родителями.

Вот и археологические находки, если оценивать их беспристрастно, рисуют, вопреки нашим представлениям, совсем иную, куда более светлую картину. Прежде всего они рассказывают о том, что неандертальцы любили своих детей, а любому ребенку, к какому бы виду гоминид, наверное, он ни принадлежал, очень важно с первых лет жизни чувствовать, что его любят.