Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Плодом этого восстания из мертвых являются несколько эпиграмм, тяжелых, пропитанных скорбью и желчью, но они едва напоминали о цветущей поре его деятельности.

Хотя смерть избавила самого Джусти от преследований, но стихотворения, пережившие автора, были до 1859 года предметом самых ревностных гонений. Это, впрочем, никого не удивит: сам поэт поставил эпиграфом к ним следующие слова: «Rubino i ladri, – è il lor dovere: il mio: è di schernirli»[456].

Это его девиз, которому, как Баярд[457], он остался верен.

Леон Бранди

[458]

М.Г. Талалай Итальянский триколор Льва Мечникова Послесловие редактора

Внимательный читатель, разглядывая стоящие на книжной полке первые два тома Трилогии – «Записки гарибальдийца» (2016) и «Последний венецианский дож» (2017) – вместе с выпускаемым ныне, надеемся, заметит, что корешки книг составляют вместе итальянский триколор, зелено-бело-красный стяг. Таковым был изначальный замысел издателей – дать, даже типографским образом, главный смысл этого корпуса сочинений Льва Ильича Мечникова, и, с оговорками, главный смысл жизни автора, гениального россиянина, итальянского патриота.

Вне сомнения, интересы и увлечения Л. И. Мечникова не ограничивались лишь одной Италией – он писал глубокие труды о других странах (о России, Японии, Испании, Германии и др.) и на другие темы (об основах общественности и нравственности, о зарождении и развитии цивилизаций, об эволюционных и революционных путях развития общества, о культуре и укладе жизни народов и т. д.), однако все-таки его первая любовь была отдана Италии, а Мечников был однолюбом.

По отношению к воображаемому древку стяга, впрочем, цвета корешков зеркально перевернуты. И этого трудно было избежать – начальный том имеет преобладающе красный цвет – цвет рубашки, которую надел юный Мечников, вступив в армию Гарибальди.

Нынешний же зеленый корешок – под стать полям и лесам «итальянских земель», вынесенных в подзаголовок третьего тома, в то время как промежуточный белый цвет для сборника о Рисорджименто можно интерпретировать как чистоту помыслов патриотов Италии, принявшихся за строительство единой нации.

В общей сложности итальянская Трилогия, доведенная нами до завершения, составляет почти тысячу страниц: мы полагаем, что собрали все очерки, опубликованные Мечниковым об Италии. За рамками остались две статьи – о братьях Бандьера и о Джузеппе Маццини: известно, что они были написаны им для российских журналов, но так и не увидели свет из-за цензурных ограничений. Быть может, когда-нибудь они будут обнаружены… Не включены нами также архивные документы, в том числе описания итальянских реалий, рассыпанные в богатой переписке Мечникова с самыми разнообразными персонами – друзьями, соратниками, издателями. Архивные разыскания – это следующий возможный этап постижения творческой биографии автора.

Письмо Л. И. Мечникова из Ливорно в С.-Петербург А. А. Краевскому, редактору газеты «Голос», от 26 (14) декабря 1862 г. Отдел рукописей РНБ. Ф. 391. Ед. хр. 530. Л. 1

Последовательность сборников получилась, на наш взгляд, весьма логичной. Если первый том – мемуарные заметки о самом первом подвиге русского автора на итальянской земле, о походе на Неаполь против неаполитанских Бурбонов ради объединения Италия, то второй том – широкое полотно разросшегося общенационального движения, в самых разных точках полуострова, стремившегося создать единую и независимую страну не только военными средствами, но и через политику и культуру.

Последний том – есть публикация не только того лишь итальянского, что осталось у Мечникова. Он дает читателю, как мы надеемся, комплексное представление о переходе творчества автора от частных «точечных» описаний к широким обобщениям и прогнозам. В своих текстах нового периода, он уже нащупывает контуры того подхода, который в XX веке назовут геополитическим.

В заголовок всей книги мы вынесли название программной в этом смысле статьи – «Неаполь и Тоскана», где Мечников, разбирая столь разные и самобытные «физиономии» итальянских «земель», видит в их общем объединительном порыве залог успеха будущей нации. Он как будто вторит лозунгу Массимо д’Адзелио (порой его приписывают Камилло Кавуру): «Италию мы создали, теперь надо создать итальянцев». Мечников в Третьем томе нашей Трилогии – это уже больше, чем «гарибальдиец» (Первого тома) и «патриот Италии» (Второго тома). Он щедро являет другие грани, которые ярко раскроются позднее, в других краях земного шара – географа, этнографа, антрополога. Он также и филолог, и искусствовед, и литературовед – не забудем при этом, что Лев приехал в Италию учится живописи, в надежде стать художником.