Неаполь, любовь моя

– Да. Мы работаем с разными операторами телефонной связи. Кто-то из клиентов жалуется на то, что не работает Интернет? К нам поступает сигнал. Мы звоним этому человеку и предлагаем новый контракт. Твоя задача – сделать так, чтобы клиент записал голосовое сообщение, где скажет, что готов поменять оператора. Все понятно?

– Да.

– Это просто, вот увидишь. Часто даже забавно.

Она взяла листок с таблицей.

– У нас фиксированная ставка – 200 евро в месяц, работать надо шесть дней в неделю, пять часов в день. За каждый заключенный контракт ты получаешь 50 евро сверху, таких контрактов должно быть минимум четыре в месяц.

– А если нет?

– Если нет, тогда сотрудничество не выгодно ни тебе, ни нам. – Дора положила листок. – Приходи, потренируемся часа четыре. Потом две недели испытательного срока, он не оплачивается, за это время ты должен будешь заключить минимум два контракта.

– Если нет?

– Если нет, то испытательный срок ты не пройдешь. Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. На деле получается – двенадцать дней работы по пять часов в день абсолютно бесплатно.

– Да, это испытательный срок.

– О’кей.

– Воспринимай это как борьбу.

– Борьбу?

– Да, борьбу. Битву с самим собой.

– Интересно, – сказал я, она опустила взгляд и взяла сигареты из ящика стола.

– Куришь? Здесь можно курить и во время работы, – сказала Дора и потом попросила дать ей знать о моем решении в течение дня.

Я вышел и остановился подождать автобус. С 12 приехал очень быстро.

Я зашел домой, поздоровался с отцом, но мне никто не ответил, и тогда я принялся бродить от стены к стене, как призрак, снедаемый мыслью, что спасения нет.

За 2053 евро я могу купить билет на самолет до Лондона. Останется 1950 евро. Если в ближайшее время не найду жилье и работу, денег, за вычетом хостела и проездного, мне хватит максимум на два месяца, а может, и того меньше. Два месяца, если я уеду прямо сейчас, но идея, что каждый новый день будет отщипывать кусочек от бюджета, придавила меня к земле с такой силой, будто мне на грудь рухнула огромная наковальня. Если я останусь в Неаполе, то денег хватит на год, но я решил, что и через два года не найду работу и даже с колл-центром ничего не получится. Зарплата маленькая, а кроме того, я слишком скромный и не смогу заключать по четыре контракта в месяц. Моя скромность на самом деле не была той скромностью, которую можно преодолеть и пойти дальше, она была больше похожа на обет молчания, идущий от моего чрезмерного внимания к самому себе. Я подумал, что и на корабль не смогу вернуться, никто мне там не обрадуется, выходит, что любая из возможных дорог вела в кучу дерьма. Я предположил, что все может измениться, если я выиграю конкурс, как будто все зависело от замысла божьего. Дорога, вымощенная грехом, болью и искуплением.

Я открыл книгу.

Глава 12. «Общественные блага и их экспроприация для общественных нужд».

Начал читать: «Общественные блага, принадлежащие государству или иному государственному органу, предназначены для удовлетворения общественных нужд».

Не понял и перечитал, не помогло: я думал о другом.

Думал о том, что мир не любил меня, а я не любил мир. Думал, что однажды закончатся деньги и тогда я покончу с собой. Без лишнего шума, просто потому, что это – абсолютно рациональное решение.

Я закрыл книгу.

Наступила очередная пятница, но в эту пятницу был матч. Я позвонил Русскому. Предложил посмотреть игру вместе, он попросил даже не заикаться об этом, я в ответ спросил, когда он наконец станет настоящим мужчиной. Мы договорились встретиться в центре, когда матч закончится.

– Знаешь, Сара тоже придет, – сообщил он мне.

Пока я ждал поезд, один тип, от которого воняло прогорклым вином, встал передо мной – крошечная фигурка вдали – и стал мочиться, сперва на стену, потом на рельсы.

Приехав в Монтесанто, я сразу же направился на пьяцца Джезу. До начала матча оставалось совсем немного времени, и я вошел в бар. Все места были заняты, народ смотрел телевизор, где по экрану ходила женщина, камера выхватывала то ее ноги, то парочку бывших футболистов.

– Маленькую бутылку «Перони», – попросил я. – Еще одну, – сказал я, когда первая закончилась. – И еще одну.

А потом начался матч. «Наполи» вышел на поле в белых футболках. Инсинье был в стартовом составе, вратарь поплевал на перчатки.

Я прихлебывал свое пиво, когда Кальехон мощным ударом перевел мяч точно на Гамшика, который нырнул под него рыбкой и пробил головой. Мяч влетел в сетку за спиной вратаря, у дальней штанги, и все в баре вскочили на ноги, стулья попадали на пол. Люди стали кричать, хлопать друг друга по спине, обниматься, и я рассмеялся, потому что Гамшик остановился на линии ворот, застыл, руки на бедрах, и так смотрел на курву болельщиков «Болоньи».