Неаполитанская кошка

Когда он увидит труп Алика, начнется суматоха, кафе, скорее всего, закроют, вызовут полицию, и первым человеком, на которого упадет подозрение, буду я.

Официант подтвердит, что это именно я завтракала с этим человеком, что мы сидели за одним столиком и что тот господин сильно нервничал, держался за голову, как если бы ему рассказали нечто такое, что заставило его сильно переживать…

Да, будут допрашивать абсолютно всех, кто находился в это время в кафе. Меня же будут допрашивать с помощью приглашенного переводчика, и тот со скучающим видом станет переводить мне идиотские вопросы следователя. Как вас зовут? Когда вы прибыли в Неаполь и с какой целью? Знакомы ли вы с этим господином? Какие отношения связывали вас с господином Аликом Банком? О чем вы разговаривали с ним во время завтрака? Где вы остановились? Почему не проживали в отеле таком-то? Почему не позвонили своему гиду, который должен был встретить вас в аэропорту? А это не вы ли, случаем, провели свой первый день в Неаполе в обществе господина такого-то («американца»)? Кем он вам приходится? За что вы его убили?

«Прости, Алик!» — прошептала я, поцеловала его еще теплый лоб, осторожно опустила его голову на мраморную ступень, встала, выпотрошила все его карманы, переложив все, что в них было, в свою сумку, и бросилась в кусты. Остановилась, решив, что нельзя вот так оставлять моего бедного мертвого друга одного, крикнула, что было силы, затем еще три раза, чтобы привлечь внимание находящихся поблизости людей, затем перемахнула через невысокую, сложенную из желтоватых камней стену и выбралась на тихую безлюдную улочку, где сразу же спряталась в тени и осмотрела свою одежду.

Моя белая батистовая рубашка вся была в крови Алика, да и джинсы тоже. Увидев неподалеку от того места, где я стояла, сушилку с бельем, я приблизилась к ней, сорвала с прутьев джинсовые белые шорты, черную майку и, не помня себя от страха, толкнула выкрашенную в голубой цвет старую дверь, за которой, скорее всего, и находилась квартира, где еще утром хозяйка вытаскивала из стиральной машинки выстиранные вещи.

Я оказалась в темном коридорчике, где крепко пахло сигаретным дымом и кофе.

Из-за двери, верхняя половина которой была стеклянная, с кружевной белой занавеской, не позволявшей заглянуть внутрь дома, раздавались женские голоса. Судя по всему, там, на кухне, две пожилые женщины, может быть, соседки, пили кофе и курили, обсуждали свои дела.

Я быстро сорвала с себя одежду, надела шорты, которые оказались мне слегка велики и вообще мужские (!), майку и, свернув свои окровавленные вещи рулоном, сунула куда-то в темный угол коридора.

Тихо открыла дверь и вышла на улицу. Она по-прежнему была пустой, и увидеть меня и все мои действия могли лишь те, кто находился в это время в доме напротив, у окна.

Это мог быть какой-нибудь старик, для которого весь мир сосредоточился в этом, ограниченном оконной рамой, куске городского пейзажа, женщина, курящая возле раскрытого окна в ожидании, когда сварятся спагетти, ребенок, сидящий на подоконнике и грызущий печенье…

Такими мне виделись жители этих домов.

Я точно знала, куда идти, быстро сориентировалась, петляя по узким улочкам, и надеялась на то, что успею застать Дино дома.

Если же дверь окажется запертой, тогда я поднимусь и постараюсь проникнуть в дом, который снимал Алик. Мне необходимо было где-то укрыться и подумать, что делать дальше.

Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что за нами следили. И Алика убили из-за меня. Устранили человека, который мог увезти меня, скажем, в аэропорт. Он мог помешать им убить меня. Но тогда почему же не убили там, в этом кафе, именно меня? Что случилось бы, если бы я отправилась в туалет вместе с Аликом? Возможно, пока он был в кабинке, напали бы на меня. Или?

Скорее всего, когда именно я находилась в женской кабинке, когда Алика поблизости, естественно, не могло быть, напали бы на меня, ударили бы меня по голове, размозжили бы ее…

Получается, что Алик своим присутствием спас меня или хотя бы подарил мне несколько оставшихся часов жизни — ясно же, что кто-то поставил своей целью убить меня.

Оставалось пройти еще метров пятьсот до дома Дино, по лицу моему катился пот, я слизывала его с губ, волосы хлестали по лицу, сердце готово было остановиться, и я спрашивала себя, неужели и сейчас за мной следят? Но кто?

Я постоянно оборачивалась и никого не видела! Дом Дино, дом Алика… Если за мной следили все эти дни, значит, эти адреса им, убийцам, известны! И почему это американцы? Ведь Джейн — гражданка Штатов!

Я подбежала к двери дома Дино и позвонила. Замерла, прислушиваясь к тишине.

Я слышала курлыканье голубей на крыше, доносящиеся откуда-то издалека женские голоса и смех, шум автомобилей на соседней улице, кажущийся призрачным звук колоколов, но за дверью, где находилось украшенное цветами патио Дино, было тихо.

Я буквально сползла по стенке, сев на каменные ступени крыльца и опустила голову, боясь увидеть возникшего внезапно, материализовавшегося из воздуха убийцу, боясь встретиться с ним взглядом.