Неаполитанская кошка

Он подсел ко мне, наклонился, чтобы поцеловать.

Я в тот момент почувствовала себя такой слабой и беспомощной, всеми преданной, обманутой и брошенной, что мне захотелось вцепиться в Мишу и попросить хотя бы его не бросать меня.

Видимо, это мое состояние, уязвимость были написаны на моем лице, потому что Миша приподнял меня, крепко обнял и начал говорить именно то, что мне требовалось в эту минуту: что он любит меня, что никогда не бросит, что постарается сделать все, чтобы я была счастлива.

Когда-то эти же слова я слышала от человека, которого любила и который, как мне казалось, любил меня. И если бы Алекс тогда, в то время как Миша обнимал меня, вошел в кабинет, живой и здоровый, и бросился ко мне, то как бы я поступила?… Что сказала бы Мише? С кем бы осталась?

Многие женщины, с которыми я была знакома, разочаровавшись в любви, говорили о том, что были ослеплены своими чувствами, страстью, а потому ничего не соображали. Что мозги просто отключались. И считали своим долгом предупредить других женщин никогда не поддаваться чувствам, и прежде чем принять решение, кого выбрать, хорошенько подумать, достоин ли этот мужчина тебя, можно ли на него положиться, не сделает ли этот брак (или связь) тебя нищей, слабой, униженной.

Алекс для меня превратился в призрак, в какой-то фантом, который постоянно ускользал от меня. И когда я вспоминала о том, как он бросил меня в том доме в Неаполе, который как будто бы подарил мне (хотя мне начинало казаться, что и этот факт был плодом моих галлюцинаций!), как оставил одну после ночи любви, мне хотелось забыть его раз и навсегда!

Только подлец мог со мной так поступить. Но что больше всего угнетало — во всем этом не было абсолютно никакого смысла. Что за цель он преследовал, когда подпустил меня к себе? Подарить мне две ночи, чтобы потом исчезнуть?

Я ответила на поцелуй Гольдмана, зажмурившись. Как это делают, бросаясь в ледяную крещенскую прорубь.

Пора, пора уже было забыть Алекса и начинать новую жизнь.

— Миша, я бы хотела вернуться к Ларе, я с ней уже поговорила. Она согласна взять меня к себе.

— Лара…

Миша вдруг резко поднялся и, всплеснув руками, вернулся за стол.

— Снова эта Лара!

— Что такое? Почему такая реакция? Ты хотел бы, чтобы я работала в другой команде?

— Да не в том дело! Интересно, кого еще она решила подложить в твою постель?

Я вспыхнула. Неужели и ему уже стало известно о фальшивой лапароскопии?

— В чем дело? Что ты себе позволяешь?

— Да ничего! Ничего! Вернее, это ты ничего не знаешь! Ведь это она порекомендовала тогда тебя!

— Когда? Я не понимаю.

— Вот скажи, где ты работала до того, как попасть в мою клинику?

— Медсестрой участкового хирурга, — сказала я, вспоминая убогую поликлинику на окраине Москвы, где я помогала хирургу со странной фамилией Соляных вскрывать абсцессы и накладывать повязки. — И что с того? Все с чего-то начинают…

— А как ты попала сюда?

— Меня вызвала к себе заведующая поликлиники и сказала, что мне нечего делать у Соляных, что я молодая, способная, что мне надо расти, и что в хорошей частной клинике освободилось место хирургической сестры, и что она готова посодействовать мне… Как-то вот так.

«Снова эта Лара!» — вспомнились мне слова Гольдмана.

— Миша… Ты хочешь сказать, что и это, мой переход сюда, был срежиссирован Ларой? — Я задала этот вопрос на всякий случай, потому что раньше мне и в голову бы это не пришло.

— Я не то что хочу тебе это сказать, я и говорю тебе это! Ты вообще давно с ней знакома?

— Я увидела ее первый раз здесь, когда только пришла. Она-то и встретила меня в тот первый день, помогла мне, многому научила.

— С чего бы это? Может, она твоя сестра или… я не знаю… — Миша был раздражен, и я никак не могла взять в толк, что вообще происходит.

Я поняла, что сейчас услышу про лапароскопию и готова была уже закрыть руками лицо, чтобы только не видеть Гольдмана. Неужели Рома и ему выболтал все?

— Я не понимаю, к чему ты все это клонишь? Что ты имеешь против Лары? Она не только мне помогает, она вообще такая… Ты же ее знаешь!

— А ты в курсе, что она была знакома с твоим мужем? Что их видели вместе? Он приезжал за ней на машине! Я хотел тебе тогда сказать, но боялся, что ты мне не поверишь, решишь, что я все это придумал, чтобы вас поссорить.

— Когда он приезжал за ней, до моего знакомства с Алексом или после?

— Конечно, после. Иначе откуда бы я это узнал, я же и сам не был с ним тогда знаком.

— Послушай, Миша, что особенного в том, что пациент решил подвезти своего хирурга? — Я поняла, что коснулась опасной темы, что я грубо провоцирую Мишу.

Еще мгновенье, и я услышу про отсутствие камней в желчном пузыре Алекса. Про заговор.

— Да они любовники!

— Откуда тебе об этом известно? — разозлилась я.

Это было уже слишком. Какой же длинный и тяжелый день! Сколько негативной информации, разоблачений, разочарований! Еще этот обморок!

— Ладно, извини, я погорячился… предположил. Просто видел их еще как-то раз на одном юбилее, в «Праге». Правда, там они были вчетвером, сидели за столиком, твой Алекс, Лара, ее муж Дмитрий и еще один человек…

— Алик?

— Да…