Небеса Обетованные (СИ)

— Сэмпай, у Лягушек Принцесс нет, я же просил Вас читать поменьше сказок, — раздался флегматичный ответ. — Но гении ведь потому и гении, что читают только сказки, да? Иначе поняли бы правду жизни о себе…

— Заткнись, Лягушка! — неуловимое движение пальцев, и Фран вновь превратился в дикобраза, но на этот раз он был уже далеко, и девушка не встала и не попыталась помочь ему, хотя это стоило ей, привыкшей ни на что не обращать внимания, огромных усилий…

Следующим вечером она встала, как обычно, на пять минут позже Франа и направилась к выходу из парка. На безлюдной аллее ее запястье вдруг пронзила резкая боль, но она лишь спокойно обернулась и посмотрела на того, кто метнул в нее стилет, слегка поцарапавший бледную кожу. А ведь неглубокие порезы болят в разы сильнее, чем небольшое, но глубокое колотое ранение…

— Ши-ши-ши, а вы друг друга стоите, — рассмеялся Принц, дергая за нить и возвращая стилет в ладонь. — Оба не от мира сего. Я о тебе всё выяснил, ты и правда такая же ненормальная.

А в ответ тишина. И лишь серые глаза безразлично смотрят на пшеничную челку.

— Знаю, знаю, ты не ответишь, — усмехнулся Гений. — Но Принц пришел задать вопрос, и он получит ответ так или иначе. Ты напишешь его.

Девушка безразлично пожала плечами, и Бэл всё же спросил то, ради чего пришел:

— Зачем тебе эта тупая Лягушка?

Девушка лишь посмотрела в черное небо, развернулась и пошла к воротам. Ее запястье ровно в том же месте, что и минуту назад, вновь пронзила боль, но она не остановилась. А в следующий миг сильные пальцы сжали ее руку, надавливая на кровоточащую рану и причиняя еще большую боль.

— Напиши ответ, Принц не любит ждать.

Парень протянул девушке листок и ручку… но она даже не остановилась. Страх смерти? Инстинкт самосохранения? Боязнь боли? У нее их не было. Но у нее было абсолютное незнание ответа на вопрос Принца. Зачем ей Фран? Да и нужен ли он ей вообще? Разве что для того, чтобы смотреть на небо… Но ведь она и одна может на него смотреть, правда же?..

Ее грубо толкнули, прижав к дереву, а в руку вложили бумагу и ручку.

— Пиши ответ, — скомандовал Принц. От него исходила явная угроза, но девушка спокойно продолжала на него смотреть. Мертвецам ведь не страшна могила. Как не страшно и адское пламя, что вырывается порой на землю. — Я знаю, что ты три года назад замолчала, и никто не знает, почему. Я знаю, что ты выросла в неполной семье, всего лишь с отцом-алкоголиком. Я знаю, что два года назад он умер. Я знаю, что ты уже восемь месяцев ежедневно приходишь в этот парк смотреть на закат. Я знаю, что ты была отличницей, а теперь учишься на литературоведческом факультете. Я знаю, что тебя все ненавидят. Но я не знаю, почему ты, никогда ни на кого не обращавшая внимания, помогла Лягушке. А Принц хочет знать всё, ши-ши-ши.

Ответа не последовало, и короткий взмах руки подарил порез коже на шее девушки.

— Пиши…

Еще порез.

— Пиши…

И еще.

— Пишииии…

Боль, кровь, а на левой половине шеи один за другим возникали неглубокие, медленно, неохотно, словно лениво кровоточащие порезы. Зачем упрямиться? Зачем терпеть? Почему не дать ответ? Но что ответить, если и сам не знаешь ответ? Ведь «смотреть со мной на небо» — это не причина того, что Фран ей всё же, наверное, нужен…

— Ши-ши-ши, а Принцу весело с тобой! Ты как та Лягушка: тебе плевать на боль, и это раздражает! Но с вами можно играть куда дольше — это плюс!

Кровь капала на белую блузку, окрашивая ее в багрянец, но девушке было наплевать. Она просто думала, впервые за эти два с половиной месяца, а зачем же, и впрямь, ей нужен Фран? Ведь в том, что он ей нужен, сомнений уже не оставалось. Иначе она со спокойной совестью написала бы на листке: «Чтобы смотреть на небо». Ведь ложь лишь тогда непростительна, когда пытаешься обмануть собственную душу в вещах, которые ей важны…

— Ты умрешь от потери крови, если так продолжится! Ладно, Принц сегодня проявит снисхождение и отпустит тебя, ведь иначе он не узнает ответ. Пока! — с этими словами парень эффектно развернулся на каблуках и поспешил к выходу из парка, а девушка медленно побрела следом, выронив из ладони никому ненужный лист бумаги.

***