Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом

Над входом в офис в Хантингтон-Бич по распоряжению Бека была начертана весьма двусмысленная максима: «Всё, что ты делаешь, должно смотреться как произведение искусства. То, что выглядит как дерьмо, да еще и не работает, оставит тебя ни с чем, а то, что не работает, но выглядит фантастически, хотя бы выглядит фантастически». Это заявление резко контрастировало с излюбленной риторикой других космических компаний в духе «вперед, раздвигая границы!» – и к тому же, похоже, давало понять, что в Rocket Lab стиль ценится выше грубых материальных соображений. Американцы не вполне понимали, зачем Беку понадобилось вывешивать это кредо на самом видном месте, чтобы все посетители Rocket Lab первым делом утыкались в него. «Питер очень практичный человек, но при этом еще и с очень образным мышлением, – заметил Юн. – Эта цитата как раз и говорит о складе его личности».

Вызвало появление американского офиса и еще один неприятный для Rocket Lab эффект: люди начали сравнивать зарплаты инженеров «здесь» и «там».

Только что нанятые в Калифорнии американцы получали чуть ли не вдвое больше их новозеландских и австралийских коллег. С расширением штата американского офиса слухи о том, что там платят куда лучше, быстро разлетелись по всей компании. Тут до всех стало доходить, что постройка первого «Электрона» обошлась Rocket Lab дешевле 100 млн долларов отчасти благодаря дешевизне рабочей силы в Окленде. Однако ни рычагов для торга, ни альтернативных вариантов трудоустройства у новозеландских инженеров не имелось, поскольку Rocket Lab была единственной аэрокосмической компанией у них на родине.

Вслед за этим Бек объявил, что опционы на акции будут предоставлены только 10 % сотрудников с наилучшими рабочими показателями. Это правило выглядело плевком в лицо традициям калифорнийских технологических стартапов, сотрудники которых были согласны перерабатывать и меньше получать в надежде разбогатеть на будущем взлете доставшихся им за бесценок акций.

Напряженность усугубилась после продажи Беком значительных долей в Rocket Lab, по-прежнему являвшейся частной компанией[131], на вторичных рынках. После очередного раунда привлечения средств этим не самым прозрачным способом Бек явился в офис на новой дорогой машине и построил себе роскошный дворец. Сотрудники передавали из рук в руки фотографии этих его приобретений и неодобрительно покачивали головами по случаю того, что стараниями Бека сами не могут с такой же выгодой продавать свои доли. Стало выглядеть даже как-то некрасиво, что глава компании наживается на ее продаже оптом и в розницу еще до того, как Rocket Lab довела свое дело до конца.

В общем и целом, конечно, сотрудники и в Новой Зеландии, и в США продолжали почитать Бека за вдохновляющего лидера. Просто ни там ни там теперь никак не могли взять в толк, каковы его истинные мотивы. Чего он хочет-то? Строить ракеты? Обогащаться? Распространять человеческий разум по всей Вселенной? Но все были вполне уверены, что с ведением бизнеса он справляется превосходно и зрелищных результатов достигает успешно. Бек умел проявлять себя требовательным и настырным, добиваясь, чтобы всё делалось именно так, как нужно ему, хотя редко повышал голос, а уж склонностью к нападкам забавы ради и вовсе не отличался. Люди легко прощали Беку не самые приятные черты его характера, поскольку в целом он помогал всем осуществить общую мечту. «Это человек, который был одержим ракетостроением лет двадцать – двадцать пять, – заметил один сотрудник. – На этом пути для него нет преград. Это ровно то, что нужно для того, чтобы сделать нечто столь чертовски трудное».

Свой стиль руководства Бек во всем блеске являл людям на еженедельных собраниях по «индоктринации» сотрудников Rocket Lab последнего призыва[132]. Накануне третьего запуска «Электрона» в ноябре 2018 года Бек позволил мне на таком собрании поприсутствовать. Ниже я выборочно и конспективно привожу месседжи, которые он там пытался донести до понимания молодежи.