Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом

Понятно, что при таких обстоятельствах Бек с готовностью ухватился за возможность что-то сваять для DARPA и американских военных. Во-первых, у него и выбора не было, а во-вторых, и это главное, он был одержим ракетостроением, а эти заказы открывали ясный путь к осуществлению его мечты. Марку Рокету, однако, было решительно не по нутру иметь дело с сеятелями смерти. Отчаявшись отговорить Бека от сделок с военными, он ушел из компании. «Для меня это по-прежнему находилось за чертой допустимого, а у Питера черта отодвинулась, – сказал Рокет. – Я понимаю, почему Питер ступил на этот путь. Он открывал много дверей. Он приносил бизнесу кое-какие деньги. Питеру хотелось быстрого решения, а я не хотел ему мешать, да еще и тормозить компанию. Я полагал вполне возможным и другой путь, но он же лично переговорил в Америке с какими-то большими шишками, и это перенацелило весь его интерес. Да и в конце-то концов, он был главой компании».

Рокет согласился позволить Беку выкупить у него свою долю в Rocket Lab, а поскольку денег у Питера не было, они заключили соглашение, по которому Беку предоставлялась отсрочка на пять лет. Это был, между прочим, неслыханной щедрости жест со стороны Марка, поскольку соглашение носило сугубо конфиденциальный характер частной сделки между ним и Беком и не обременяло Rocket Lab этой задолженностью, при том что Рокет вышел из доли в компании, которая могла принести миллионы и даже миллиарды, если бы Rocket Lab вдруг ожидал колоссальный успех. «Мы не ругались и не кричали, насколько я помню, – сказал Рокет. – Просто мы страстно стояли каждый на своем. По-моему, я вел себя по отношению к Питеру вполне порядочно»[106].

Понятно, что сделки с военными отвлекли Бека от его основной миссии – создания малой ракеты для регулярных запусков. Это в Кремниевой долине стартапы могут себе позволить, имея легкий доступ к капиталу, годами бескомпромиссно преследовать главную цель своей технологической мечты. У Rocket Lab не было иного выбора, кроме как переключить все усилия на скорейшее удовлетворение запросов DARPA, и Бек вынужден был отложить в долгий ящик планы постройки Ātea-2 и сфокусироваться для начала на проекте фоторакетницы Instant Eyes.

Одним из первых, кого Бек привлек к этой работе, был Сэмюэл Хью-тон. Будучи дипломированным инженером-механиком, Хьютон мечтал найти себе применение в аэрокосмической или, на худой конец, в автомобильной промышленности, но в Новой Зеландии не только с вакансиями, но и с компаниями, которые могли бы предложить ему интересную работу по специальности, было туго. В результате Сэмюэл некоторое время проработал в Австралии на местном заводе Boeing, а затем ему вдруг позвонил старый знакомый, профессор, и сообщил, что в Новой Зеландии появился ракетный стартап, «голодный до свежеиспеченных смышленых инженеров».

Хьютону пришлось выступать мастером на все руки, участвуя и в проектировании пускового устройства и камеры Instant Eyes, и в выборе места для испытаний. Rocket Lab нужна была площадка как можно ближе к Окленду – и при этом без ограничений на использование воздушного пространства над ней. Хьютон прибег к старому доброму новозеландскому приему: позвонил другу, который через отца выяснил у соседа, с кем лучше переговорить на этот счет, – и вот уже у дверей Rocket Lab выстроилась чуть ли не очередь из овцеводов и владельцев коровников. «Вскоре нашелся здоровяк, – сказал Хьютон, – которого я быстро убедил в том, что мы не будем шмалять ракетами по его коровам и даже ворота его фермы не пострадают».

Около полугода у Rocket Lab ушло на постройку и испытание множества версий Instant Eyes. Обычно в начале недели сотрудники занимались проектированием и сборкой нового прототипа, затем день-другой – его тестированием, а в пятницу отправлялись с ним на ферму. В дни полевых испытаний они обычно грузили в пикап ручную пусковую установку и комплект ракет и выдвигались из IRL к месту испытаний без особых проблем, не вызывая ни у кого подозрений.

Выбравшись на пастбище, Бек, Хьютон и пара их подручных принимались выстреливать снаряды из ракетницы в воздух и дожидаться их возвращения на землю на парашютах. Так они раз за разом изучали и работу своего оборудования, и неуловимые прихоти местных ветров. Правда, бо́льшую часть дня они там нередко проводили, занимаясь бегом с препятствиями через ограды и заросли колючих кустов за своими ракетами, которые так и норовили сбиться с курса и зарыться поглубже в болотистую почву. Местные на них обычно не жаловались, за исключением единичного случая, когда фермеру не удалось вылететь на осмотр с воздуха своих посевов и стад из-за того, что воздушное пространство было закрыто властями под предлогом проведения испытаний. «У них там бомбовый полигон по соседству, а они до нас докапываются: „Не соизволите ли объяснить, что тут вообще происходит с этими ракетами?“», – рассказывает Хьютон.