История с утками — дело далекого прошлого. Много чего было с тех пор праведного и слегка неправедного. Многоопытен стал Егор, степенен и важен. И гадкое слово «вор» гонит от себя, как проказу. Он не ворует, но заимствует: берет по собственной инициативе аванс с завода, отплачивает своим более производительным и качественным трудом. Поскольку, во-первых, только таким образом можно избавиться от гнетущего ощущения долга, выразить горячую признательность своему солнышку ясному, заводу-кормильцу, во-вторых, основной постулат будущего совершенного общества гласит: «от каждого по способностям, каждому — по потребностям». Значит, он уже реализовал это: работает изо всех сил, то бишь отдает без остатка по способностям; берет, исходя из потребностей…
На следующий день Егор принес домой рулон искусившего его неведомого материала. Для определения назначения принесенной вещи состоялся семейный совет, — «комиссия» по производственному: теща — председатель, жена — секретарь, сам Егор выступал с челобитной относительно добытого добра. Егор и детей подключил к обстоятельному анализу чудного материала: старшому Димке велел перевести на русский язык надпись на ярлыке. Сынок Димка оказался ни в зуб ногой в иностранной грамоте, а ведь по школьной-то программе должен уже калякать по-заморскому! Ан нет, хотя и школа-то вроде как с уклоном на углубленное изучение иностранных языков. За нерадивую учебу грозился Егор ужесточить жизнь сынуле, лоботрясу и бездельнику. Дочка Лена только и разобрала, что надпись на финском языке. Деткам не было сказано об истинном происхождении этой вещицы. Купили списанный неликвид, дескать…Толковали Егор, жена и теща, толковали и порешили — это линолеум. Раз так, устлали им пол в квартире, сначала для пробы в спальных покоях хозяина и хозяйки.
— Красота! — радовался Егор, любуясь чудесно преображенным полом.
— Красота! — вторила жена, — и она знала толк в прикладном искусстве.
— Прелесть! — умилилась теща, когда ее пригласили на смотрины.
Одни детки не радовались: не доросли до таких особенных чувств, в редкой смеси возросшей собственной значимости, удальства, ловкости и предприимчивости. Пострелу Димке все бы бегать днями напролет по двору за футбольным мячом, в перерывах из рогатки пулять по воробьям, голубям и дворовым псинам, да тройки и четверки, с колами и двойками вперемешку, из школы таскать. Меньшой же дочке, непоседе Ленке, из-за кустов шпионить за братцем и нестись во весь опор домой, чтобы донести до мамки и папки безрадостные вести: Димка-де окно разбил, соседскую девчонку за косы надергал, через форточку на кухне подбросил дохлую крысу прямиком в кастрюлю с супом, которым Октябрина Спартаковна собралась попотчевать Тимура Гамлетовича. Страшной ябедой росла Ленка, лучший командир лучшей октябрятской звездочки в школе, и доставалась ей порядком от пострела Димки, но с характером была девчонка — от дела своего общественно-воспитательного не отступала. Отчаянно и храбро билась за моральный облик братца, которого и в комсомол могут не принять, а значит — пятно несоответствия марксистко-ленинского мировоззрения плюхнется и на нее. В школе она училась хорошо: четверки да пятерки алели в дневнике, за что Егор ее хвалил, а сынка, балбеса, оплеухой награждал.