Небесная черная метка

Любка уговорила маму Паши похоронить его на деревенском кладбище, на своем фамильном месте. Здесь как будто и дешевле обойдутся похороны, и удобнее за могилой присматривать. Деревня имела примечательное название — Мурзинка. Когда-то Мурзинка была самоцветной чашей Урала, затмившей мировые месторождения. Здесь из недр окрестных земель компактно извлечено несметное количество драгоценных камней: вишневые аметисты, великолепные изумруды, превосходящие изумруды, бывшие в короне Юлия Цезаря, знаменитые голубые топазы, изумительные рубины и сапфиры, редкие турмалины, бериллы, аквамарины… многие мурзинковские копи теперь разрушены, но история их не закончена.

Пока бегали за лопатами и веревкой, я осмотрел это родовое место погребения — ряд могил с одной фамилией. Здесь были кровные родственники Любки: первый муж, старшая дочь, продолжением будет могила Паши, второго гражданского мужа… кто следующий? Я глянул на Ольгу. Она улыбнулась краешком губ. Красивая девушка, но уже повязанная алкоголем.

Зинаида Аркадьевна побелела от холода и горя. Жена моя взяла ее под руку и не оставляла без внимания. Тетя Клава вполголоса поносила Любку за безалаберное устройство похорон, и зачем Зина согласилась здесь предать земле сына… Необходимый инструмент и приспособления вскоре были принесены. Застучала о крышку гроба мерзлая земля, и вскоре вырос свежий могильный холмик. Мать обеими руками обняла памятник, гладила коченеющими ладонью холодную фотографию сыны и плакала, плакала… всплакнула Любка и Ольга. Утерла платочком покрасневшие глаза жена и кусала губы тетя Клава…

* * *

Прощай, друг Саня. Пусть пухом тебе будет земля. Прими, Господи, душу усопшего раба Твоего Александра в руки Свои.

Удрученный безвременной кончиной друга, на поминках твердо вознамерился объявить бессрочный личный мораторий на алкоголь, а вечером дома, на своем письменном столе рядом с монитором, увидел вышитые на холсте слова, заключенные в позолоченную рамку:

...

ЧЕЛОВЕК, ПЕРЕСТАВШИЙ ПИТЬ И КУРИТЬ, ПРИОБРЕТАЕТ ТУ УМСТВЕННУЮ ЯСНОСТЬ И СПОКОЙСТВИЕ ВЗГЛЯДА, КОТОРЫЕ С НОВОЙ СТОРОНЫ ОСВЕЩАЮТ ДЛЯ НЕГО ВСЕ ЯВЛЕНИЯ ЖИЗНИ. Л. Н. ТОЛСТОЙ

Два рассказы из книги «Пирамида преступных желаний»

Воровской десант

Наш век — амбар ростовщика,

Где все прогнило, изветшало,

Но чья-то добрая рука

Остатки в кучу пеструю собрала.

Какой там с виду сложен хлам!

Добро и зло лежат в обнимку.

То тут валяется, то там

Кусок стыда, кусочек чести,

Остаток дружбы роковой,

Кусман отрадного раздолья,

Частица удали былой,

Любовь, изъеденная молью…

На самом дне, в сыром углу —

Искрится правда на полу,

И та с обманом как будто бы в ладу…