Небесная голубизна ангельских одежд

Резкое расхождение и субъективность датировок икон Дэвиса не позволяют сделать окончательные заключения о значимости икон его коллекции. Если согласиться с современными датировками музея Чейзен, которые были приняты в начале 1980‐х годов в атмосфере скандальных разоблачений Тетерятникова, при ограниченности знаний и несовершенстве методов анализа древнерусской живописи на Западе, то следует признать, что из 23 икон, подаренных музею Дэвисом, 21 икона является произведениями XIX–XX веков либо как новоделы, имитирующие древние века, либо как полностью переписанные старые иконы, либо как собственно образцы иконописи XIX–XX веков (как, например, № 21–24 в прил. 25). Еще одна икона, «Чудесный улов рыбы» (прил. 25 № 19), может относиться к концу XVIII века. И только триптих из собрания Боткина признается образцом итало-критской работы конца XVI века.

Если же серьезно относиться к тем датировкам, с которыми отдельные иконы Дэвиса покинули Исторический музей и Третьяковскую галерею, а также учитывать мнение авторов книги «Проданные сокровища России», то следует признать, что многие иконы из коллекции Дэвиса действительно относились к XV–XVII векам, но, попав в «Антиквариат» в процессе подготовки к продаже, подверглись антикварной реставрации, которая исказила их облик. Для окончательного заключения необходима независимая экспертиза икон в музее Чейзен современными средствами лабораторного и искусствоведческого анализа.

Кроме икон, предназначенных в дар университету, Дэвисы привезли из СССР коллекцию русских религиозных предметов и для себя лично. Она хранилась в их доме и была поделена, когда супруги развелись в 1955 году. Та часть, что осталась у Марджори Пост, сейчас выставлена в музее Хиллвуд и доступна обозрению. То, что осталось у Дэвиса, – иконы, чаши, митры, пасхальные яйца – разлетелось по миру. За два года до смерти по уговору настоятеля Национального кафедрального собора в Вашингтоне Фрэнсиса Сэера (Dean Francis Sayre), кстати, правнука Вудро Вильсона, в команде которого Дэвис работал на заре карьеры, Дэвис передал свою часть коллекции в собор в поддержку экуменического движения. В 1983 году – Сэер к тому времени уже ушел на пенсию – соборное начальство, пытаясь решить финансовые проблемы, пустило подаренные предметы с молотка. Дело грозило скандалом, поэтому аукцион готовили без шума. Наследников Дэвиса в известность не поставили, товар увезли из Вашингтона на продажу в Нью-Йорк. В числе проданных была и икона «Богоматерь Владимирская» в окладе (прил. 25 № 11), которую, как было сказано, Виктор Хаммер считал лучшей во всей домашней коллекции Дэвисов.

Послесловие

Русская революция и создание мирового антикварного рынка древнерусского искусства: парадоксы истории

В России иконы покупали и продавали испокон веков, но главным образом как предмет религиозного культа и быта. Антикварным и художественным товаром русская икона стала относительно недавно. Мощным стимулом к формированию внутрироссийского антикварного иконного рынка стало восприятие иконы как произведения искусства. Открытие это принадлежало российской интеллигенции, а поворотным моментом стал рубеж XIX–XX веков. Революция в восприятии иконы подхлестнула эпидемию собирательства произведений древнерусского искусства в России и создала эстетические предпосылки для превращения иконы в художественный товар.

Русские иконы попадали за границу разными путями. Богомольцы, путешественники, дипломаты, коммерсанты, эмигранты и солдаты брали с собой семейные реликвии и домашние иконы, походные церкви, образки, но этот вывоз не преследовал коммерческих целей. Древнерусское искусство фактически до XX века оставалось неизвестным как для западного обывателя, так и для западных коллекционеров и антикваров. Не было оно представлено и в мировых музеях.

Два эпохальных события привели к созданию мирового рынка древнерусского искусства – революция в России и советская индустриализация.

Революционный взрыв выбросил на рынок колоссальное антикварное и художественное богатство и превратил в продавцов миллионы обездоленных людей, готовых ради выживания расстаться со своим имуществом. С потоками эмигрантов, бежавших от революции, массы икон оказались на Западе. Люди везли с собой в основном домашние иконы. Этот вывоз, как правило, не преследовал коммерческих целей, хотя со временем многим пришлось продать семейные ценности. Иконы первой массовой волны эмиграции из России стали частью формировавшегося мирового рынка древнерусского искусства. Одним из основных путей эмиграции был «скандинавский коридор», и, видимо, не случайно первый пристальный интерес Запада к древнерусской живописи и первые наиболее представительные коллекции русских икон появились в скандинавских странах.