Небесная канцелярия

– Знаешь, – Димка тронул меня за руку, привлекая внимание, – наверно наше существование не бессмысленно потому, что у нас есть вера в будущее. И цель. Мы во все времена верили, что впереди что-то есть. Строили планы, боролись за их осуществление. Жили и живем, веря, что наша жизнь и наше будущее не бессмысленны. А значит, это так и есть. Существование человечества будет иметь смысл до тех пор, пока мы будем верить. До тех пор, пока мы будем на что-то способны. Поэтому нам нужно дать шанс. Всегда нужно давать шанс. И нельзя лишать веры, особенно если ты – бог, и эта вера рождена тобой. Наверно так. А?

Димка с облегчением откинулся на стуле.

– Спасибо, Димка, – я улыбнулась. Сам того не ведая, он попал в десяточку. – Ты мне помог. Очень. Я побегу, уже поздно.

– Заходи. Я тебе еще помогу.

Я накинула плащ и, махнув ему на прощание рукой, побежала к выходу.

Глава 9

Я думала, что вернусь раньше шефа. Но когда я появилась в его кабинете, он уже сидел за своим столом, что-то клацая на своем ноутбуке.

Петр Иудович поднял глаза и кивнул мне, не то приветствуя, не то просто констатируя факт моего возвращения.

Я замялась, не зная, что делать и говорить.

– Петр Иудович, у Вас есть ко мне поручения? – выдавила я наконец.

Шеф странно повел глазами и покачал головой.

– Хорошо, – я направилась к выходу.

– Катерина, – остановил меня шеф, – я был в суде.

Я развернулась и уставилась на него. Может, выяснил, что это не я подала заявку? Или решил уволить в отместку?

– Я тут подумал… – продолжал тем временем Иудович. – Наверно, ты права. Собственно, только ты и вправе решать судьбу Земли.

– Петр Иудович, я не…

Шеф жестом остановил меня.

– Я посмотрел. На саму жизнь, на их наследие. Я ничего о них не знаю. Совершенно. Наверно, поэтому я не вправе решать, ведь могу ошибиться. Знаешь, Катерина, все миры поначалу похожи один на другой. Все начинается одинаково. И когда раз десять подряд видишь одно и то же, то начинаешь ожидать повторения и на одиннадцатый. Наверно, в этом была моя ошибка. Я не видел отличий в начале и решил, что их не будет в конце.

Я послушно слушала этот монолог.

– Даже твое увлечение Землей я принял за романтизм. Мы боги для этих людей. Поэтому мы не имеем права ошибиться, решая их судьбу, ведь они верят нам. Короче, я был в суде и отказался от своего права решать вопрос о существовании Земли. Все теперь зависит от тебя.

Я растерянно кусала губы. Почему-то только сейчас я почувствовала себя виноватой. Хотя повод для этого был и раньше.

– Знаете, Петр Иудович, только что на Земле мне сказали, что жизнь не бессмысленна, пока есть вера. Что нельзя лишать ее, особенно если эта вера дана тобой. Всегда нужно давать шанс. Я действительно чувствую, что должна попытаться помочь им. Извините меня. Я могу пойти против Вас, против закона, но не против себя. Наверно, в этом моя вера. Извините.

– Иди домой, Катюша. Заседание завтра в одиннадцать утра. Тебе нужно подготовиться, собраться с мыслями.

Я кивнула. И, не прощаясь, вышла из кабинета.

Домой идти не хотелось.

Ну что я там буду делать? Слоняться из угла в угол, представляя завтрашний день? Сотрясать воздух грозными пафосными речами, воображая перед собой поверженный суд? Или пытаться отвлечься за книжкой или компьютером? Хотя сыграть в «Создателя», построить и развить мир, было бы неплохо.

Наверно, придя домой, я этим и займусь.

Но сейчас у меня есть еще одно незаконченное дело. Не люблю я недоговоренности и неясности перед решающими моментами.

Поэтому я направилась прямиком в библиотеку.

В читальном зале было на удивление пусто. Какой-то парень что-то выписывал из толстенной книги, да совсем юная девушка листала яркий журнал, а рядом дожидалась своей очереди внушительная стопка таких же.

Люциферович что-то внимательно вписывал в свою библиотекарскую книгу, не далее как вчера вечером летавшую по залу, будто атакующий истребитель.

Я подошла к его столу. Постояла, выжидая, когда же на меня соблаговолят обратить внимание. Но Люциферович, видимо, был так поглощен своей работой, что пылай все вокруг пожаром и носись тут толпа спасателей – не заметил бы.

Я негромко кашлянула.

Люциферович вздрогнул и, наконец, взглянул на меня. На лице его тут же вспыхнула улыбка.

– Катенька! Ты по делу или за книжкой?

Люциферович засуетился, закрывая талмуд, прибирая на столе ворох бумаг и карточек.

– У меня один вопрос, – как можно строже сказала я. – Касательно нашего вчерашнего разговора.

– Понял, понял, – пролепетал библиотекарь. – Давай тогда ко мне, там будет удобнее.

Мы молча прошли по узким темным коридорам со множеством дверей. Как и накануне, Люциферович шел впереди, предупреждая меня о поворотах, порожках и ступеньках.

Едва за нами закрылась дверь его комнатушки, я, не оборачиваясь, холодно спросила:

– Зачем Вы это сделали?

За спиной что-то звякнуло, послышался шорох.

Я резко развернулась, готовая ко всему.

Люциферович поднимал с пола ключ. Вчера у него чайники туда-сюда летали, а сегодня ключ сам поднимает?

Подражая Петру Иудовичу, я постаралась приподнять одну бровь, надеясь, что выгляжу от этого суровее.