Небесная канцелярия

– Высший Суд. Я, на протяжении всех пяти тысяч лет уделявшая Земле много внимания, тщательно наблюдавшая за ней, неоднократно побывавшая там, долго пыталась понять, чем же заслуживает Земля право войти в Зал Славы. Я бы сказала, что лучшим доказательством служит тот факт, что Петр Иудович Фаерболов, создатель этого мира, передал мне, сумевшей хорошо узнать Землю, право судить о бессмысленности или смысленности, – от волнения я начала выдумывать слова, – существования этого мира, лишь поверхностно скользнув по нему взглядом. Он увидел, что Земля не так проста и обычна, как это может показаться на первый взгляд. Но не уверена, что это может служить достаточным доказательством того, что Земля достойна войти в Зал Славы.

Я перевела дух.

Какой же бред я несу! Благо меня не слышит Мишка, весь вечер убивший на составление вступительной речи, которую я так бездарно забыла.

– Это, действительно, не доказательство, – радушно согласился один из судей, крайний справа.

Я согласно кивнула и продолжила:

– Думаю, что для того, чтобы понять, имеет ли смысл существование чего-либо, нужно сначала понять, в чем вообще этот смысл. Ради чего, собственно, нужно жить Земле? Любовь, сила, ум, верность… Все это было во многих других мирах, безвестно канувших в печи утилизатора. Это не дало им права жить. Один мой знакомый сказал мне однажды, что самое главное – это вера. Не просто абстрактная вера, а именно вера в будущее, в то, что оно не бессмысленно. Тогда всегда есть надежда на то, что это будущее осуществится. Жители Земли считают нас своими богами. Они рассказывают про нас легенды, верят нам, надеются на нас. Вправе ли мы отнимать у них эту веру?

Один из судей расплылся в улыбке:

– Так Вы договоритесь до того, что мы и не вправе судить. Я читал дело. Вами, в качестве испытания, им были подброшены некие «Заповеди», одна из которых – не суди.

– Это не является достаточным доказательством, – голос Макара Пилатовича был бесстрастен. – Любой мир имеет множество шансов доказать свою неординарность. Показать, что у его существования есть смысл. Не цель, цель часто бывает бессмысленна, а именно смысл. У Земли также было множество шансов. Вам есть еще, что сказать, Екатерина Иосифовна?

– Я… Есть на Земле еще кое-что, что достойно сохранения. Любовь!

– Вы же сказали, что это не причина?

– В принципе, это так. Но любовь землян, она… Она действительно необычна. Нигде более я не видела таких влюбленных, как на Земле! Они умеют любить так, как не дано даже нам! Быть может, причина в том, что срок их жизни краток, и они привыкли ценить каждый миг. А может, им открылось какое-то неведомое знание. Нельзя же оставить все так, даже не разобравшись!

Какой аргумент найти? Что сказать, чтобы они, ангелы в красных балахонах, поняли то, что понимаю я?

– Что такое любовь?

Я не сразу поняла, что этот вопрос ко мне. Судьи выжидающе смотрели на меня.

Я пожала плечами.

Что такое любовь? Хотя бы в одном мире нашли ответ на этот вопрос? Есть ли он вообще? Должен, наверное, быть, если есть сама любовь. Только вот мне он не известен. Да и вряд ли бы я открыла его. Такое знание нужно хранить, как самую большую драгоценность.

Не дождавшись моего ответа, заговорил Макар Пилатович:

– Любовь – это самообман. То, что Вы говорите, если это действительно так, означает лишь то, что земляне обманывают себя больше всех остальных. Это причина войти в Зал Славы, Екатерина Иосифовна?

Я опустила глаза.

– Больше мне нечего сказать.

Земля неслышно вращалась рядом, подставляя под свет то один, то другой бок. Я не видела ее, но чувствовала ее присутствие. Точно невидимая ниточка связала меня одну с целым миром. Таким чужим. И так похожим на наш. Вот он, чудный шарик. Стоит присмотреться – там люди, живые существа. Они спешат куда-то по делам, ругаются и мирятся, плачут и смеются, вот прямо в эту минуту. Но ни один из них и не подозревает, что кто-то нахально решает их судьбу, и, возможно, на все их дела им осталось всего несколько дней. Я не сомневалась, что каждый из них потратил бы эти дни как-то иначе, изменив самые важные и неотложные планы. Если бы все знал.