Небесная канцелярия

«И что это вздумалось, взбрело же в голову паниковать, звать кого-то. Засиделась дома в одиночестве, в пустоте. Дом – работа, работа – дом… Правда, что ли, в отпуск снова съездить, сто лет ведь не была… как когда-то, коктейль на побережье, пальмы, и вон тот парень темнокожий так улыбается прикольно, а целуется он ещё лучше… А ещё раньше, помнишь, Светка, как рюкзак за плечи – и вперёд, по лесу, по бездорожью, покорять высоты…»

До той аварии, в которую она чудом не попала, потом как отрезало, не могла себя заставить взять в руки хоть что-то из снаряжения. Где же это всё, куда что подевалось, где та бойкая девчонка, кокетливая девушка, решительная женщина? Как получилось, что она осталась одна в пустой квартире, раздала всю себя без остатка, а себе ничего не оставила. Всё работе, людям, которым так хочется помочь, так хочется показать, что даже в смерти есть надежда.

Сто сорок…

Светофор перед железнодорожным переездом не работал. Поезд не сбавил скорости, и машина тоже.

Лана открыла глаза. Разбитая, размётанная по дороге машина превратилась в груду никчёмных запчастей, в придорожной канаве белело тело женщины. Поезд замедлял ход.

Аристарх поддерживал её на руках, с тревогой всматривался в лицо своими глазами-вихрями. Сделавший работу меч лежал на асфальте. Она приподнялась. Неловко, но уже уверенно расправила чёрные, блестящие, словно атласные крылья.

И засмеялась.

Аристарх прижал её к груди и тоже сдержанно, с облегчением улыбнулся. Ветер трепал его длинные, с седыми прядями волосы, путался в крыльях. Директор Ведомства смерти коснулся её лица и поцеловал в губы. Здесь не было больше никого, никаких молодых ангелов, которым только дай повод для сплетен и шуток.

– Нам пора домой, – сказал Аристарх Игнатьевич. – Мне так тебя не хватало…

Лана сняла с запястья часы. Стрелки навсегда замерли на отметке два тридцать семь.

Светлану Леонидовну кремировали через три дня. На похоронах лил дождь, но это не остановило людей, которые пришли попрощаться. Многие были обязаны ей тем светом, который она подарила там, где все привыкли видеть только тьму и безнадёжность. Люди плакали, не таясь, и поговаривали, что без неё агентство уже не будет тем, что раньше. Но это покажет время.

В любом случае один из показателей хорошего бизнеса – когда его хозяин пользуется собственными услугами.

«Ритуальное агентство “Лана”. Мы – это забота».

Насвистывая старомодный романс, котоглазый бармен вешает на гвоздь за браслет дорогие эксклюзивные часы с остановившимися стрелками. Отступает на шаг, прищурившись, оценивает, не нарушена ли композиция и всё ли на своих местах. Близится летний вечер, тёплый и душистый. Бармен оборачивается к посетительнице. Она сидит на барном стуле, элегантно перекрестив красивые ноги в запылённых форменных сапогах. Её профиль – профиль греческой богини, точёный и светлый, волосы идеально уложены, чёрное платье облегает фигуру, чёрные крылья плащом устало ниспадают до пола. На спинке стула висит рабочая сумка. Так же оценивающе, как только что смотрел на стену с часами, бармен смотрит на неё несколько секунд и, приняв решение, направляется за стойку.

Он подаёт стакан воды и эспрессо на три глотка. Первый – обжигающая боль, второй – как горечь утраты, а на третьем ты привыкаешь к вкусу, находишь в нём новые оттенки и полутона, и зарождается уверенность, что впереди обязательно будет что-то ещё.

Лана выпивает кофе, а потом долго тянет чистую воду, в распахнутые двери наблюдая за появлением первых звёзд и таянием над парковыми деревьями полосы заката.

Ангелам смерти тоже иногда нужен отдых.

Часть III Мечта

Магия жизни

Часто хорошие истории начинаются с конца.

Взгляните.

Молодой человек стоит на берегу моря в закатанных по колено джинсах. Это не спасает, ведь пена прибоя омывает его ноги, погружает в песок, и джинсы уже тоже намокли. На нём порванная джинсовая куртка и простая белая рубашка, на вороте которой висят небрежно зацепленные дужкой жёлтые солнцезащитные очки. В них сейчас нет нужды – небо скрывают тучи, низко носятся и кричат бакланы, и волны становятся всё выше.

У парня светлые волосы длиной чуть ниже плеч, спутанные ветром, склеенные солью. Не сказать, чтобы он был особенно привлекателен внешне: обыкновенное лицо, выгоревшие брови, чуть вздёрнутый нос и широкие скулы. Однако от его облика и манеры держаться исходит странное нечеловеческое обаяние. Он так и притягивает к себе взгляды редких местных жителей, проходящих мимо, и ещё более редких в это время года туристов.

Хотя, возможно, это потому что мало кому взбредёт в голову разгуливать босиком по берегу северного предштормового моря в марте месяце.

В одной руке он держит монетку и, не глядя, играет с нею, перекатывает меж пальцами. Но всё не решается подкинуть. Его руки покрыты ожогами, уже немного зажившими, но ярко выделяющимися пятнами на светлой коже. Он смотрит на горизонт.