Небесная канцелярия

– Я предлагаю открыть ряд внештатных вакансий для людей. Предлагаю искать талантливых, ярких личностей, обладающих потенциалом творцов. С искрой. Мы будем обучать их и давать работу в мире людей. В рамках обмена опытом общение между людьми и ангелами напрямую позволит достигать нужных результатов в кратчайшие сроки. Нужно понимать, что это дело не одного срока жизни, и нам выгоднее увеличивать лимит перерождений, чем каждый раз обучать новых потенциальных внештатных сотрудников. Реализация и внедрение предлагаемых мной проектов укрепит нашу организацию и даст задел для нового витка развития нашей общей миссии. Уважаемые коллеги, благодарю за внимание, у меня всё.

Не прозвучало ни вялых аплодисментов, ни дежурных вопросов – ничего, что обычно сопровождает такие выступления. Стояла тишина, тени от свечного пламени метались по древним барельефам. Наконец один из участников сказал:

– Смело. Свежо. Неординарно.

– В качестве экспериментального участка – почему бы и нет? – добавил другой.

– В вашем докладе много пробелов и воды. Проект совершенно сырой. Огромные затраты и смутно определяемый результат. Не думаю, что здесь есть перспективы, – заявил третий.

– Это требует серьёзного обсуждения, – резюмировал руководитель конференции. – Христиан Сергеевич, спасибо. Если ваш проект одобрит большинство, будьте готовы принять на себя руководство.

В текущей вечности

Христиан Сергеевич со вздохом выключил экран, на который выводились новости мира людей, и с отвращением посмотрел на заваленный бумагами стол. Планы, отчёты, проекты… да что в этом толку. В таком настроении его и застал как всегда влетевший без церемоний Леонард. Отмахнулся от рявкнувшего вслед Гарика и запоздало постучал по дверному косяку.

– Можно, шеф?

– Всё равно уже явился. Проходи. Чаю хочешь?

– Хочу!

Христиан Сергеевич нажал на кнопку.

Леонард с опаской установил очередной отчёт на горе других бумаг, сваленных на столе. Сел в любимое кресло и уставился на шефа поверх жёлтых очков.

– Грустите, Христиан Сергеевич?

– А с чего веселиться? Ты посмотри, Леонард, что творится в мире. Предложил бы чего-нибудь.

– Запросто, шеф. Дайте подумать.

– Думай, гений, думай.

На ковре материализовалась фея в чёрно-белой униформе. На подносе в её руках стояли заварник, сахарница и две чашки. Она установила поднос в воздухе, разлила чай по чашкам и исчезла, оставив после себя облако мерцающей пыли.

Залпом выпив чай, Леонард произнёс:

– Миру нужно чудо. Нечто невообразимое, невозможное, но при этом близкое и понятное людям. Шеф, можно я закурю?

– И что ты предлагаешь? Драконов, что ли, на них напустить? – Христиан Сергеевич аккуратно взял чашку. – Кури.

– Зачем же так радикально, шеф, почему чуть что, сразу драконов? Ведь есть гораздо более прозаичное или, наоборот, романтичное – это уж кому как – действо. Любовь. Банально, просто и действенно. Что бы мы ни изобретали, шеф, как бы ни изворачивались, ничего проще и сильнее любви в этом мире ещё не придумали. И не придумают, точно вам говорю. Сами спросите. – Леонард неопределённо потыкал незажжённой сигаретой в потолок. – Это самая простая бытовая магия, маленький камушек, от которого может пойти волна изменений. Может и не пойти, конечно, всегда есть риск, но если бы мне предложили сделать на это ставку, я бы поставил. У мира, в котором существует настоящая любовь, ещё есть надежда… Шеф, поверьте, я на этом собаку съел, девяносто процентов работы на таких запросах завязано.

Он зажёг в пальцах огонёк, поудобнее устроился в кресле и закурил.

– Эх, Леонард-Леонард, и почему ты ещё не начальник отдела? Сколько раз я тебе предлагал…

– Увольте, шеф, не моё это. Пусть другие с бумажками возятся и отчёты составляют. Я полевик, неисправимый романтик, вольная душа поэта!

– Кресло мне не прожги, вольная душа. Хорошо ты плетёшь, красиво, но достаточно ли этого? Хватает в мире и настоящей любви, и ненависти, и чего угодно, а толку что…

– Ну что ж вы, шеф, совсем в уныние впали. Много, много от этого толку, говорю вам! Каждая любовь – это огонёк, костёр, пожар, в зависимости от силы. И от каждой тянутся свои нити, перемены. Кто-то посмотрит на влюблённых, и ему самому получше станет, пойдёт и сделает что-то хорошее, за ним – следующий, и так далее… И вот вы представьте только, – Лео подался вперёд, глаза его азартно сверкали, он яростно жестикулировал сигаретой, – представьте, что в этом мире возникла любовь, которой он – мир – никогда не видел! Невозможная! Нереальная! Но сбывшаяся! Против любых законов, правил, логики, здравого смысла! Против самого хода жизни!

Шеф скептически хмыкнул:

– Тебе не кажется, что такой любви у людей и так более чем достаточно?