Небесное сольдо

— Никаких но! Это ложный путь! Это не правильный выбор!

С этими словами Дольф повернулся и надавил на ручку двери, выкрашенной в зеленый цвет, двери без нет и да. И — о чудо! — дверь отворилась.

— Идем! — крикнул принц, схватив Скриппи за руку. — Мы выйдем отсюда!

— Одну за другой он открывал зеленые двери, и наконец они оказались в самой первой комнате. Осталось отворить еще одну дверь… Дольф дергал за ручку, но дверь не поддавалась. Как же так? Значит… значит, выхода нет?! Дольф в отчаянии дернул еще раз… И дверь открылась!

— Свобода! — радостно крикнул принц.

* * *

…Они очутились в обширной комнате, наполненной разнообразнейшими существами. От этой мешанины у Дольфа в глазах зарябило.

— Судебное заседание начинается, — провозгласил громовой голос. Это был Конь Тьмы. Он стоял за высокой кафедрой в дальнем конце зала. Черный балахон закрывал все тело Коня, кроме головы, придавая его внешности что-то зловещее. — Участники, займите свои места.

— Обвиняемая! — объявил Конь Тьмы.

Скриппи выступила вперед.

— Скелли Скриппи, — слабым голосом произнесла она.

— Займи свое место.

Скриппи села за отдельный столик.

— Защита, — продолжил Конь.

Никто не вышел вперед. Глаз Коня Тьмы остановился на Дольфе, и принц вдруг понял, что защищать предстоит ему.

— Принц Дольф, — изо всех сил стараясь выглядеть бравым, объявил Дольф и сел рядом со Скриппи.

— Присяжные! — продолжил Конь Тьмы.

Из толпы начали выходить разного рода существа. Первым оказался дракон.

— Дракон Кондрак из горы Съелл, — пророкотал Кондрак и занял свое место на скамье присяжных.

Дольф глазам своим не поверил: Кондрак? Здесь?

Да еще говорит человеческим голосом? И тут он вспомнил, что это гипнотыква, царство сновидений, где все возможно. Он, Дольф, сейчас здесь только душой. Наверное, и Кондрак тоже.

Тем временем из толпы вынырнуло новое лицо.

Ну, скорее не лицо, а небольшая серебристая рыбешка, почти круглая.

— Барракуд Мурипираньо X, — объявил странный субъект и занял место рядом с драконом.

Третьим оказался кто-то похожий то ли на птицу, то ли на мышь с крыльями.

— Бэт Мэн, — важно известило существо и перелетело на скамью присяжных.

Четвертым присяжным пожелал стать какой-то корявый пенек… то есть гоблин.

— Черезгубуплюй меня зовут, — осклабился гоблин и затопал к своему месту.

А потом появился красивый молодой человек с утиными перепончатыми лапами.

— Главный Обдирал, — объявил он и сел рядом с гоблином.

Полногрудая красавица, окутанная зеленой листвой, со струящимися, доходящими до самой земли огненными волосами, соблазнительно покачивающая бедрами, заставила в публике всех, вплоть до подслеповатых рассеянных наугадов, напряженно вытянуть шеи. «Где-то я ее видел, — подумал Дольф. — Да это же…»

— Вила Вилда, — мелодичным голосом произнесла красавица. «Это ее дерево предлагал срубить Косто, — озабоченно вспоминал Дольф, — это за меня она возмечтала выйти замуж, потому что я принц.

Если она узнает, что я обручился с другой… да еще узнает об Электре, плохо мне придется. Впрочем, с другой стороны, Вилда, кажется, очень нежно относится к детям…»

Присяжных, таким образом, стало уже шестеро, и ни один из них Дольфу, честно говоря, не нравился. Но надо отыскать еще шестерых… Какими они будут?

Следующим претендентом на место присяжного оказалась тоже женщина, но какая-то странная. Она все как-то мерцала и при этом становилась похожа то на одно, то на что-то совсем другое.

— Онома-Топея, — назвалась женщина, — а проще говоря, Звуко подражательница.

«Опять неудача, — подумал Дольф. — Эта Онома как начнет топеить, подражать то есть, всему, что услышит, так что толку от нее не добьешься». И Дольф решил задать ей проверочный вопрос:

— Скажи, Онома, как ты относишься к несправедливому наказанию: справедливо ли, если кто-то за хороший поступок оказывается наказан? Не странно ли это, как по-твоему?

— Твоему по как, это ли странно не, — заговорила Топея, — наказан…

«Моя фраза, только наоборот! — понял Дольф. — Что же делать? Отослать эту Топею прочь? Но кто знает, не явится ли на ее место еще худший экземпляр».

— Спасибо, Онома, — остановил ее Дольф, — займи свое место на скамье присяжных.

Вслед за Ономой Звукоподражательницей явилась не более и не менее как свинья, вернее евин. Да не один, а с громадным обломком слоновой кости. Из такой кости впору статуэтки вырезать!

— Пиг Малион, скульптор, — отрекомендовался новый кандидат и направился к скамье. Вилда и Онома помогли ему втащить на скамью обломок кости (кажется, Пиг собирался без отрыва от заседания трудиться над своим произведением).

Дольф на всякий случай решил задать несколько вопросов:

— Что ты собираешься сделать из этой кости?

— Статую Галатеи, прекраснейшей из свинок. Я влюблен в эту статую.

— Ее еще нет! — пожал плечами Дольф.

— Тем легче любить, — ответил Пиг.

Принц не смог придумать, о чем еще спросить, а тут как раз следующий присяжный явился перед публикой. Вид у него был, скажем прямо, глуповатый.

— Невежда, — изрек глуповатый.

— Кто? — приняв это на свой счет, нахмурился Дольф.

— Невежда, — с нажимом повторил глуповатый.