Небесные овации

именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?"»4.

Поразительно. Эти люди встали перед престолом Бога и еще чем-то хвастают.

Прозвучал великий трубный глас, а они все еще дудят в свои дудочки. Вместо того

19

чтобы петь хвалу Ему, они хвалят сами себя. Вместо того чтобы поклониться Богу, они зачитывают свои резюме. Когда нужно благоговейно молчать, они

разглагольствуют. Стоя в ореоле славы Царя, они приосаниваются. Что хуже — их

самодовольство или их слепота?

Вы не сразите разработчиков космических челноков своим бумажным

самолетиком. Нечего хвастаться своей акварелькой на выставке Пикассо. Вы не

объявите себя равным Эйнштейну, потому что можете написать: S = V*t.

И нечего хвалиться своими достоинствами в присутствии Совершенного

Существа.

«И тогда объявлю им: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие

беззаконие"»5.

Заметьте это себе. Бог спасает нас не благодаря тому, что мы сделали. Только

ничтожного Бога можно было бы подкупить десятиной. Только самовлюбленного

Бога растрогали бы наши страдания. Только Бога с дурным характером можно было

бы удовлетворить жертвоприношениями. Только бессердечный Бог продавал бы

спасение тому, кто больше даст.

И только великий Бог делает для Своих детей то, чего они не могут сделать сами.

Об этом проповедует Павел: «Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то

Бог послал Сына Своего...»6

И в этом суть первого блаженства из Нагорной проповеди: «Блаженны нищие

духом, ибо их есть Царство Небесное».

Сокровище радости достается тем, кто нищ духом, а не богат7. Божье

благоволение достается капитулировавшим, но не выплачивается победителям.

Первый шаг к радости — мольба о помощи, признание своей нравственной нищеты, своего внутреннего ничтожества. Те, кто ощутил присутствие Бога, объявляют о

собственном духовном банкротстве и сознают свой кризис духовности. В их буфетах

шаром покати. Их карманы пусты. Их возможности исчерпаны. Они давно перестали

требовать правосудия, они умоляют о пощаде8.

Они не хвалятся — они выпрашивают.

Они просят Бога сделать для них то, чего не могут сделать без Него. Они видят, как свят Бог и как греховны они сами, и они согласны со словами Иисуса: «Спастись

невозможно».

О, эта парадоксальность Божьего благоволения — расцветающего на голодных

землях нашей нищеты, а не на жирной почве наших достижений.

Это иной путь, для нас с вами непривычный. Нечасто расписываемся мы в своем

бессилии. Признание поражения обычно не открывает дорогу к радости. За полной

исповедью обычно не следует полное прощение. Но Бог ведь никогда не

руководствовался тем, что обычно.

20

...Ибо их есть Царство Небесное.

Глава 4

ЦАРСТВО АБСУРДА

Царство Небесное. Его обитатели упиваются чудесами.

Рассмотрим случай Сары1. Она уже в золотых своих годах, но Бог обещал ей сына.

Сара взволновалась. Она отправилась в магазин для беременных и купила там

несколько платьев. Она уже спланировала вечеринку по случаю положительного

теста и переставила мебель в доме... но сына нет. Она несколько раз съедает свои

именинные торты, задувает свечи... но сына все нет. Она сменяет десяток настенных

календарей... нет сына.

Тогда Сара решает взять дело в собственные руки («Может быть, Бог хочет, чтобы

я сама об этом позаботилась»).

Она убеждает Аврама, что время уходит («Согласись, Аврам, ты ведь тоже не

молодеешь»). Она приказывает своей служанке Агари пойти в спальню Аврама и

спросить, не нужно ли ему чего-нибудь («И чтобы все было исполнено, все! »). Агарь

входит в спальню служанкой, а выходит будущей матерью. И начинаются проблемы.

Агарь заносчива. Сара ревнива. У Аврама уже голова идет кругом. А Бог называет

младенца «диким ослом» — подходящее имя для того, кто рожден из упрямства и

должен будет упрямо протаптывать себе путь в историю.

Это не тот семейный уют, какого хотелось бы Саре. И это не та тема, которую

Авраму хотелось бы почаще обсуждать с Сарой за ужином.

Наконец, спустя четырнадцать лет, когда Авраму стукнуло сто годков, а Саре —

девяносто... когда Аврам перестал слышать советы Сары, а Сара — их давать... когда

обои в детской совсем выцвели, а мебель давно вышла из моды... когда любое

напоминание об обещанном ребенке влекло за собой лишь вздохи и слезы и долгие

взгляды в безмолвное небо... тогда Бог навещает их и говорит, что им пора выбирать

имя для будущего сына.

Аврам и Сара отвечают одинаково — смехом. Смеются они отчасти из-за того, что

это слишком хорошо, чтобы быть правдой, а отчасти — из-за того, что это все-таки

21

может ею оказаться. Они смеются, потому что оставили надежду, а вновь

родившаяся мечта всегда радует, пока не станет реальностью.

Они смеются над абсурдностью ситуации.

Аврам смотрит на Сару — беззубую, часто похрапывающую в своем кресле с

запрокинутой головой и отвалившейся челюстью, такую же цветущую, как чернослив, и настолько же морщинистую. И хохочет. Он старался сдержаться, но не смог. Он

всегда любил хорошую шутку.

Сара не менее довольна. Услышав известие, она не успела удержать вырвавшееся

из груди кудахтанье. Она что-то бормочет о том, что ее мужу нужно бы кое-что