Небесные (СИ)

- Издалека, с самых окраин Кнотта, прошел полстраны, чтобы повидать столицу. Крой этот моих рук дело, у нас мастеров нет, каждый шьет как может, а ткань эта из овечьей шерсти, что водится только у нас.

- Надо же, на шерсть совсем не похожа... Легкая такая... Сколько возьмешь? За ткань, говорю, сколько просишь?

- Так ведь было бы за что просить, все, что есть - все на мне, нечего предлагать.

- Жаль, вещь-то необычная, глядишь, пошел бы спрос. У нас любят необычности.

Карим некстати вспомнил последний подарок красных стригачей - ох, попадется ему этот юнец.

- Говоря о продаже, - он понизил голос, - нельзя ли по-иному серебра заработать? Поизносился, все проел, за гостиницу платить нечем, а еще и коня кормить надо.

- Так это, - кашлянул по сторонам ткач, - зависит от умений.

- Перед вами, многоуважаемый, мастер на все дела. Все могу, все умею, только мне бы побыстрее.

- Эк как все торопятся. Ну что ж, может, и знаю подходящую работенку. На руки-то ловкий?

Карим побегал пальцами.

- Это хорошо. Иди, погуляй пока по городу, вечером вернешься.

Карим вернулся к баль-гурушским лабиринтам. Побродил по базару, надышался специями, отведал острого пирога. Как утих утренний гомон, отправился в богатые районы. Дома там пылились не чета нижним. Тоже крепости, тоже украшенные, чуть более искусно, но бессмысленно. В приоткрытых окнах - настоящие стекла, за колючими заборами - фруктовые сады. Носится ошалелая прислуга, готовит поздний завтрак припухшим аристократам, набирает из колодца хрустальной воды для омовения. Улицы чисты, подметают трижды в день, скотиной и не пахнет, нечистоты выносятся за пределы ступени, выплескиваются ниже. На этой высоте Карим прошатался до самого вечера, вернулся к ткачу. Тот как раз заносил станок в дом.

- Народ у нас быстрый, чуть зазеваешься - и пуст двор Дяхина. Так меня зовут.

Карим представился.

- Ну что ж, Карим, если действительно такой ловкий, как сказывал, то хорошо, а если соврал - снимут голову, так и знай.

Карим заинтересованно подобрался - дело обещало стать интересным.

- Готов биться об заклад - человека быстрее меня еще поискать.

- Идем.

Дяхин повел Карима одному ему известными тропами. На всякий случай Карим запоминал дорогу: от беленого дома ткача направо, вниз между косыми плетнями и занозистыми боками сараев, перейти цивильную мощеную дорогу, пригнуться, юркнуть в щель, обойти по полукругу свалку, затесаться в посадку, пройти насквозь заброшенный цех, вынырнуть в нижней ступени. Карим подумал, что могли просто спуститься по главной дороге, но, видимо, темные страсти требуют особых правил.

У входа в крепостную башню Дяхин остановился.

- Сейчас я тебя кое-кому представлю. На рожон не лезь, первое время смотри да приглядывайся, а уж потом и поучаствовать сможешь, но! Не бесплатно. Первый взнос - три медяка, да еще два мне - не каждый приведет новичка, опасно это.

Карим безропотно отсчитал монеты, ссыпал в протянутую ладонь. С головы до ног его охватывает радостное предчувствие, но из предосторожности чуть умеряет блеск в глазах. Спрятав деньги за пазуху, Дяхин открывает Кариму новый мир.

Внутри башня тоже разделена по уровням. В самом нижнем толкутся бедняки, воздух спертый, тяжелый - за ними сразу закрывают дверь. Карим не видит, что происходит в тесных группах, но азартные крики и стоны говорят сами за себя. Не могущих расплатиться выгоняли пинками да бранью. Кубарем вылетел за дверь хиляк в одних спадающих штанах. К ним подскакивает низкий мужичок с сухими губами, услужливо открывает коробку:

- Не желаете ли приобрести "падюков"? Недорого, всего медяк штука!

Карим успевает сунуть нос в коробку прежде, чем Дяхин тянет его дальше, но она оказывается до верху забитой лишь камнями: продолговатыми, каплевидными, тщательно отесанными, рифлеными, крашеными, с приклеенными перьями или клочьями бумаги.

- Для чего это? - спрашивает он Дяхина.

- Что? Аа, это "падюки", в них играют выше, но тебе туда вход закрыт, туда нужны деньги. Новичкам лучше идти в "черви" или в "больше-меньше". Когда набьешь руку, можешь подняться на самый верх Башни, там ведутся игры покрупнее.

Карим понаблюдал, как играют в "черви". За прямоугольным трухлявым столом, обрамленным по краям дощечками, располагались четыре игрока. По знаку все поместили мохнаток, гусениц и червей под четыре маленькие "камеры" на одной стороне. Карим внимательно разглядывал участников. Первый - приятный белокурый юноша в поношенной одежде, глаза его не отрывались от домика, помыслами весь в игре. Второй - работяга с черными усами. Кисти в ожогах, не иначе, работает с огнем. Третий - середнячок с незапоминающимися чертами. Стоило отвести взгляд, как его лицо тут же стерлось из памяти. Четвертый - карлик, над столом виднелись лишь большие светло-карие шутовские глаза. В отличие от остальных, карлик явно не рассчитывал на успех, больше развлекал народ: то подтянется на коротких ручках, то примется ругаться детским голоском, то под всеобщий хохот покатится со своего ящика.