Небесные (СИ)

С рассветом тронулись дальше. Как бы Амааль не подгонял лошадей, о бдительности не забывал. Крупные селения объезжали стороной, дороги выбирали малоприметные, больших собраний людей сторонились. Один раз дорогу перекрыли. Амааль заметил выставленную охрану из мужиков издалека, но заметили и их. Министр знал, что их ждет - "Если на лошади, значит господин", - поэтому принялся разворачиваться. В их сторону уже бежали, мрачно, насупленно, небыстро - голод отнимал силы, но добраться не успели. Пришлось преодолевать несколько миль стылой грязи, копыта скакунов увязали в земляном болоте, выдергивались с потугой и чавкающим звуком. Под одним из амаалевых спутников шарахнулся конь, едва не наступивший на мертвого, покрытого слизью и листьями кашрика - забрался в поисках жертвы так далеко, что не успел вернуться в убежище. Выставленные острые сучья хватали за одежду, рвали кожу на лице. Амааль обратился к ним с просьбой, но теплого дыхания в ответ не получил - не услышали. Миновали деревню. Быстрого взгляда хватило, чтобы понять - жителей здесь больше не осталось. Из закопченных труб не поднимается дым, кое-где двери нараспашку, пусты огороды и коровники. Крыша и бок одного из больших домов черны от пожара - подожгли напоследок зажиточного соседа. На просеке наткнулись на крестьян: дети, женщины и старики. Взрослых мужчин среди них министр не увидел, но на всякий случай близко не приближался. Однако, и его со спутниками опасались не меньше.

- Не гневайтесь, господин, - просипел старик с кустистыми бровями, - зла не несем, от зла бережемся, Яроку кланяемся. Нет ли у вас чего поесть? Шестой день в пути, оголодали совсем, детей жалко.

Министр обвел взглядом тусклые лица, зацепился за красивого мальчонку, уставившего на страшного путника большие выразительные глаза. Цеплялся худенькими ручками за материны колени. Женщину шатало. С мольбой смотрела, прижав к себе других детей.

- Откуда путь держите? Из какой провинции?

- Из вольных мы. Освобожденные.

- Отчего ж тогда покинули дом?

- Так как нам там оставаться, господин, когда вокруг грабят и насилуют? Отобрали всю скотину, урожай, увели сынков. Только и делали, что приходили, кормились да уходили, а нам и самим есть нечего. Господин, нет ли у вас краюхи хлеба? Детей жалко.

Амааль обернулся к спутникам, те покачали головами: выскакивали наспех, сломя голову помчались Ярок знает куда, малость успокоили животы горячей водицей да снова в путь. Завалящей корочки и то нет. Жадные взгляды пеших перехватили молчаливый диалог. От них отошли.

- Вот что, - откашлялся Амааль, - куда идете?

Но старик, потерявший к всадникам всякий интерес, уже тяжело развернулся, махнул рукой, возобновляя движение. Медленно, тягуче долго процессия свершала первый шаг. Скрипнули колеса на единственной телеге, утонули по колени детские ножки, воткнулась в нутро почвы палка.

- Стойте! Да стойте же!

Министр жестом подозвал одного из своих, отдал указание, обернулся к ждущим вольным.

- Он проводит вас к человеку по имени Карх. Карх даст вам пищу и кров. Делайте все как он скажет. Больше я ничем не могу помочь.

Амааль спешит. Для человека его статуса и положения он теряет непозволительно много времени на вещи, над которыми не стоило и задумываться. Оставив крестьян и злясь на себя за задержку, пришпорил коня. Каждая секунда промедления может дорого обойтись. Внезапно вспомнился Юн, его совет, такой неожиданный и такой пугающий; первый советник, восставший против памяти всех своих предков; Коэн, надежно укрытая от посягательств со стороны Ее Величества; Хард, бьющийся так далеко. Мимоходом подумал о наследнике - изменился ли? Остался ли в мягкой шкурке или сумел ее сбросить? Тревожные мысли накатывали одна за другой, толкались, теснились, мешали. Министр попытался вспомнить свою последнюю беспечную мысль из разряда "Куда же запропастилась эта печать?". По всему выходило, что последняя беспечная посетила его в день, когда до дворца дошла весть о гибели старшего наследника. В тот момент сердце министра сжалось - и забилось быстрее.

У Одинокого Взгорка они свернули на запад. Останется пройти между Снами, пересечь Серую - и они на месте.

Глубокой ночью добрались до следующего постоялого двора. Завели лошадей, отдали поводья выскочившему мальчишке, заказали поесть. Владелец, болезненно кланяясь - поясница обернута платком, принес три тарелки с холодной, застывшей волнами кашей, бледно-молочные лепешки с запеченными травами, разбавленное водой вино. Испуганно дождался, пока утоляли голод, трясущейся свечкой осветил дорогу к комнатам.

- На той стороне есть мост, - сказал Амааль. Они миновали Сны, прислушивались к приветственному плеску Серой. - Но его охраняют. Нам придется пересечь реку по-другому. Пошарьте по берегу, обычно здесь припрятано несколько лодок.