Небесные (СИ)

Оба его спутника двинулись в разные стороны. Амааль раздраженно слушал, сколько шума те производят, просто перебирая ногами. Если будут так шуметь и там, их раскроют в два счета, и тогда лишь Ярок знает, что сделают с министром и его людьми. Лодку нашли. Амааль коротко выразил свои пожелания прожить долгую жизнь, первым ступил на борт. За ним поднялся второй, взялся за весло. Третий оттолкнул лодку от берега, вскочил следом, зачерпнув ледяной воды из Серой. Министр велел грести вверх против течения, устроился на корме.

Ни Серая, ни ее притоки никогда не отличались коварностью. Она послушно позволила собой манипулировать, взбивала волны, ласкалась о борт и министрову руку. Лодка двигалась прытко, ход ее ничто не нарушал, еще немного - и они уже на середине, где Амааль видит пухлые фигуры по другую сторону. Берега под контролем. Меры против восставших или что-то иное?

Бросают лодку в чаще. Голые стволы деревьев и раскидистые ветви кустарников создают ненадежное, но единственное убежище. Амааль с полузабытым радостным волнением припадает к шершавой кроне, гладит выросты, описывает пальцем неровности. В самом сердце ствола что-то тренькает, под рукой волнами разбегается тепло, посылая телу дрожь, расходится по всей высоте ствола. Чуть дергаются ветви, словно узнавая, льнут к ласкам деревяшника. По чаще разносится беззвучный сигнал, и божки его принимают. Теперь он под их защитой, теперь они сделают все, чтобы его укрыть. Дерево вздыхает, обнимают его кривыми сучьями, прячет от чужих глаз.

Привилегия не распространяется на его спутников. Эти скрываются так звучно, будто хотят разбудить весь Риссен. Они нарушают сонный покой, и Амааля выдергивает обратно. Он готов проклясть нарушивших его единение, но вовремя прикусывает язык.

Из чащи просматривается селение. Всего в провинции первого советника их восемь. Земли Самааха расположены на плодородном участке, с трех сторон окружены реками: Серой и двумя ее притоками, Симом и Эткером. О неурожае здесь не слышали и в засушливые годы, провинция лакомая во всех отношениях. С Единственного Вверх просматриваются все восемь селений. Насколько Амааль помнил, там был выставлен дозор. Двигаться придется под покровом темноты, сливаясь с ночью, а до тех пор оставалось лишь ждать.

Жизнь в деревне шла своим чередом. Одетые в легкие кафтаны мужики присматривали за скотиной, таскали в дом дров. Иногда во дворе мелькала игривая лента: молоденькие крестьянки гуртом выходили задать курам корма или натаскать воды. Били хвостами улыбчивые собаки. Из труб валил легкий дымок. Мирная картина. Совсем не такая, какая стоит за пределами этого сонного царства. Амааль вспомнил лица своих крестьян, покосившиеся плетни, которых некому поправить, пустые гумна. Как же так получилось?

- Пора.

Первый двинулся на запад, второй на север. Если обозы действительно здесь, то они рассредоточены по всем деревням. Достаточно будет найти повозку со знаком Песчаной Гильдии, и тогда первому советнику уже не отвертеться. Амааль не знал, будет он тому рад или огорчен. На краткое мгновенье ему захотелось все забыть, вернуть назад, когда было так просто и ясно, когда он занимал свое место, а Самаах отечески улыбался ему со своего. Почему все должно было так усложниться? Почему нельзя оставить все как есть? Перемены в жизни случаются, их Амааль, скрепя сердце, принимал. Отчасти потому, что так заведено, отчасти потому, что перемены неизбежны. Порой они к лучшему - не встреть он первого советника, до самой своей смерти сидел бы в болоте да поклонялся божкам. Но не встреть он советника, не столкнуться бы ему с такой ситуацией. Уютный и утоптанный мир Амааля рухнул, когда шпионы доложили о подозрительной активности на севере. Тогда он еще не знал, что изменения будут настолько глобальны. Окончательно осознал это лишь тогда, когда на собрании было объявлено о гибели старшего принца. Но даже тогда жизнь могла катиться по старой колее, зачем же советнику надо было делать новый поворот? Зачем так мучить его, Амааля? Зачем?

Амааль слушал, как холодно звенят звезды. В селениях спокойно - ни лая, ни крика. Со стороны Единственного Вверх - ни движения. Охрана, топтавшаяся на берегах, исчезла. Неужели первый советник так расслабился? Настолько уверен в своей безнаказанности? Или это свидетельство его невиновности?