Небьющееся сердце

Она сидела за столом, все еще держа в руках карандаш. На столе перед ней лежал листок с телефонным номером, рядом с телефоном – пакетик из вощеной бумаги, маленький и тяжелый. Оля машинально развернула его и достала кулон с красным камнем на длинной цепочке, усыпанной мелкими бесцветными камешками. Серебро? А камень? Похоже, гранат. Очень красивый, красный, играет лиловыми бликами, как живой; великоват, правда. Может, это и есть та самая «цацка», о которой говорил мужчина? Тут она вспомнила о вещи, оставленной в почтовом ящике, завернула кулон в вощеную бумагу и спрятала в стол.

Открыв дверь в коридор, Оля прислушалась. Все было тихо. Она сбежала вниз по лестнице. Из незапертого почтового ящика достала желтый замшевый мешочек, затянутый коричневым кожаным шнурком, и, зажав в руке, помчалась наверх. Вбежав в прихожую, она захлопнула за собой дверь и перевела дух. Потянула за шнурок, открыла мешочек и вытряхнула из него знакомый уже кулон с красным камнем на цепочке, усыпанной мелкими белыми камешками.

* * *

Примерно в это же время в гостиничном номере господина де Брагги раздался телефонный звонок. Вырванный из сна, он нащупал кнопку настольной лампы, включил свет и взял мобильник.

– Алло, это Магнус, – сказал звонивший по-испански, – извини, что так поздно. Или скорее рано. У меня в семь самолет, и я страшно спешу!

– Я не знал, что ты здесь, – ответил де Брагга тоже по-испански. – Откуда у тебя мой телефон?

– Я видел тебя на приеме у твоего друга. Узнать телефон пара пустяков. Мне нужна помощь.

– Говори.

– Я здесь по делу, работал с группой.

– Что-нибудь интересное?

– Да, одна женщина. Но произошла странная вещь, она исчезла. И мое внутреннее чутье подсказывает мне, что я тоже должен исчезнуть.

– Ты в чем-то замешан?

– Как тебе сказать… – неуверенно произнес назвавшийся Магнусом.

– Каким образом?

– Она должна была продать твоему другу ювелирное изделие… через своего мужа.

– Камень твой?

– Мой.

– Настоящий?

– Настоящий в сейфе у султана Бахрейна, а мой – синтетик хорошего качества, практически неотличим от настоящего. А раз неотличим, значит настоящий.

– Зачем тебе это?

– Ну, скажем, испытание в полевых условиях. Я могу выбросить их на рынок сколько угодно. И все настоящие! – Магнус засмеялся.

– Чем же я могу тебе помочь? – сухо спросил де Брагга.

– Мне неясно, что происходит. Она исчезла, как я уже сказал. Я дождался ее у дома, но это была другая женщина. Понимаешь, я перестал ее чувствовать. Ты не мог бы спросить у своего друга, купил ли он подвеску и…

– Не думаю, что смогу тебе помочь! – перебил де Брагга. – Я не хочу иметь с твоими аферами ничего общего. Ты не должен был мне звонить.

– Извини, но это еще не все. Эта, другая, очень похожа на мою женщину, и я не исключаю родства между ними… И поскольку я исчезаю, то хочу предложить ее тебе. Что скажешь?

– Я подумаю.

– Подумай. А я через несколько часов буду в другом полушарии. Устал я от этой страны. Да, ты уже, наверное, знаешь: погиб Санта-Клаус! В авиакатастрофе, неделю назад. Египетский самолет летел из Нью-Йорка в Каир, взорвался в воздухе. Все газеты кричали, помнишь? Пилот вдруг отключил двигатели, и последнее, что услышали наземные службы, были слова молитвы.

– Помню. Как он оказался там?

– Он разрабатывал пилота. Пытался встретиться с ним в Нью-Йорке, но не сумел и полетел за ним в Каир. Его звали Гамиль Эль-Эриани. Была информация, что он слышит голоса. Он страшно боялся медкомиссии и, видимо, слегка переволновался… думал, что одержим дьяволом. И когда во время полета опять услышал голоса, то прочитал прощальную молитву, закрылся в кабине изнутри и отключил автопилот. – Магнус замолчал. Де Брагга тоже молчал. Потом Магнус спросил: – А ты здесь надолго?

– Нет, – ответил де Брагга, – ненадолго.

– Ну, счастливо оставаться, – сказал Магнус и, не дожидаясь ответа, отключился.

Де Брагга погасил свет и улегся. Он понимал, что заснуть ему вряд ли удастся. Он лежал и думал о Марте, которая лежала на диване в гримерной «Касабланки», и о Наташе, которую напугал Магнус. И о том, что родство между ними действительно существует, о чем он когда-то очень давно сказал Марте, рассматривая ее ладонь…

* * *

Оля уснула сразу и проспала до восьми утра, а в восемь утра позвонил вчерашний человек, тот, первый, извинился и представился, сказав, что его зовут Владимиром Григорьевичем, и что он приносит ей свои глубочайшие соболезнования в связи со смертью мужа. И что виновные понесут суровое наказание. И что он поможет с похоронами. Спросил, собирается ли она извещать родственников. Оля ответила, что у них с мужем никого нет.

– Я помогу с похоронами, – повторил он. – Можно сегодня в двенадцать. Или завтра.

– Спасибо, – ответила Оля тихо. – Сегодня.

– Я заеду за вами в одиннадцать тридцать. – Ей показалось, в его голосе прозвучало облегчение.

Он позвонил снизу ровно в одиннадцать тридцать и сказал, что машина ждет у подъезда. Оля в черном платье Марты медленно спустилась по лестнице. Лифт по-прежнему не работал.