Небо и земля. Том 2

- Немного неудобно, зато тепло, - прокомментировала Мариаль впечатления о непривычной обуви.

- А я чувствую себя неуклюжей, - пробурчала Риарили. - Так и не поняла, как отличить левый от правого.

- Никак, - ответил Имар, появившись на пороге. - Новые пимы валяют одинаковыми. Позже, при носке, они принимают форму ноги.

- Зачем в Дагании нужна теплая обувь? - спросила Айями. - Ведь там жарко круглый год.

- Зато в горах холодно. Северные ветры стремятся на юг, но цепляются за хребты да так и остаются пленниками гор. Злятся - засыпают снегом, задувают морозом. Но не могут выбраться из капкана.

- Звучит поэтично, - протянула Мариаль.

- И в песках, что на юге страны, ночи не уступают вашим зимам. Без теплой одежды и обуви пустыня выпивает жизнь за четверть часа. Аама, разве вам не привезли пимы? - спросил Имар, соскочив с темы.

- Привезли, спасибо.

- Но вы постеснялись их надеть, - заключил он.

- Мне показалось неудобным перед коллегами. Я думала, меня выделили, а их - нет, - поспешила оправдаться Айями. Чего доброго, даганны подумают, что она побрезговала.

- Напрасно беспокоитесь. Сегодня вечером пимы доставят со станции и развезут всем работающим женщинам. Негоже застужаться в такой мороз.

- О, это было бы чудесно! - воскликнула Айями, благоразумно умолчав, что беспокойство чужаков о здоровье амидареек охватило и её семью. И пора сказать спасибо виновнику этой заботы.

Айями тщательно подготовилась. Настроилась. Дождалась обеда и заперлась в туалете. Перед мутноватым неровным зеркалом пощипала щеки для румянца и освежила контур бровей, подкрасив карандашом. Покрутила в руках баночку вазелина, размышляя. Поправила на всякий случай резинку чулок. И решительно направилась в приемную господина подполковника, не спрашивая разрешения у Имара, а уведомив.

Поджала губы, пытаясь соответствовать. Старалась быть хладнокровной и спокойной, а поджилки тряслись. Веч не прикасался к ней достаточно долгое время. О чем они будут говорить и будут ли?

В приемной В'Аррас поднял голову от стола, заваленного бумагами, и, не сказав ни слова, вернулся к работе. Выдохнув, Айями взялась за дверную ручку.

Господин подполковник, развалившись в кресле, разговаривал по телефону. Заметив Айями, не удивился. Показал кивком: садись, и она пристроилась на краешке стула.

Веч был бодр, свеж, выбрит. И не прервал разговор ради гостьи. Наоборот, развернулся к окну, слушая собеседника.

- Не спеши говорить "хей!" - отозвался со смешком.

Трубка закурлыкала низким мужским голосом.

- Торопишься, брат. Время рассудит, - парировал Веч.

На том конце провода захохотали. Отсмеявшись, ответили, и с лица господина подполковника сползла ухмылка.

- Это заразно, наверное. Она снится каждую ночь, - сказал серьезно и с оттенком ностальгии, выискивая в окне что-то, одному ему ведомое.

Тут Веч опомнился, сообразив, что у разговора есть невольный свидетель.

- Бывай, брат. Звони. Всегда рад тебя слышать... Да, теперь уж на родной земле.

Положив трубку, он развернулся в кресле и принялся изучать Айями.

Она улыбнулась неуверенно. Щеки горели, а в груди заледенело. Выморозило не хуже, чем в даганской пустыне.

Только о другой женщине он мог говорить так мечтательно. О ней скучал долгими зимними вечерами и представлял её на месте Айями. Господин подполковник думал своей возлюбленной, оставшейся за Полиамскими горами. Она снилась ему ночами. А Айями - жалкая подделка. Иллюзия взаимности. Так и быть, он потерпит до возвращения на родину. Невелика разница, чью грудь мять. Веч закроет глаза, и в воображении возникнет образ любимой.

Господин подполковник наблюдал за Айями. И анализировал каждый её жест, каждое движение. Наверное, увлекся угадыванием, определяя, притворяется она или нет.

Кивком указал направление, и Айями двинулась к тахте.

Она не обманывалась насчет отношений с Вечем, но все же... лучше бы она не знала. И не ломало бы сейчас, не крючило душу после случайно оброненных слов. Сказанных не ей, но для неё.

Верно заметила Мариаль - не стоит обольщаться.

Раздевшись, Айями аккуратно повесила платье на спинку и легла.

Веч приблизился, стянул китель. Сегодня он не спешил. Оказавшись лицом к лицу, пристально разглядывал Айями, словно рассчитывал ухватить фальшивость и ложь. Просто так, для констатации факта. Чтобы убедиться.

Он обнажен, Айями тоже. Оказывается, она успела отвыкнуть от откровенной близости мужского тела. Успела забыть, что Веч большой и сильный, и может с легкостью её раздавить.

Сегодня от него пахло странно. Терпко и горько-пряно. Едва уловимо, и не сигаретами. Айями пришло в голову, что это духи. И на том спасибо господину подполковнику, что попытался смыть следы пребывания в клубе.

Веч прошелся рукой вдоль её бедра, и ладонь оставила горячий след на коже.

Он знал, что мехрем притворяется. Не сомневался в том. Потому что видел Айями насквозь. Но ведь он согласился принять её неискренность как должное, разве не так?