Небо молчаливое

– Я вообще-то не особо люблю кофе. Как бы кофе и кофе. Могу и не пить, – сказала она как-то грустно – обманчиво бесчувственный тон, точно нет за её чернющими глазами человечьей души, только старая магия. Оно и ясно, почему люди верит её гаданиями, почему самой Эмме верят. Стать бы ближе, на шаг. Константин немного наклонился к ней. Эмма инстинктивно отпрянула. Всё это было так тихо, так быстро и незаметно. Поняла ли что, сделала? Знает ли зачем?

«Я вот не знаю», – думал Константин. Кофе, который она варила, обжигал язык, как она говорила: намешать чёрного огня… И между тем было вкусно. Сахар Эмма не добавляла. Константин не удивился бы, если выяснилось, что она не знает где такое лежит. Она не гладила вещи, не слушала музыку, избегала людей, а деньги больше считала, чем тратила. Казалось, она может обойтись без всего.

– Но я люблю его варить. Почти что магия… – она пожала плечами. – Я бы хотела быть ведьмой. Правда. Растирать травы в ступке, беседовать с духами леса, танцевать в лунном свете. В Новом свете, знаешь, кстати, целых три луны. Одна большая – Тори, и две маленькие, они не круглые, как у вас, изломанной странной формы, точно сплюснутые картофелины. Иногда мне кажется, что магия действительно есть. – Она наклонилась и последние пряди выскользнули из косицы. Эмма равнодушно тряхнула головой. – Что все эти штучки, – она провела над столом рукой. Константину почудилось, на мгновение, боже, всего лишь, что карты да свечи вот-вот поднимутся, уже… сейчас! и устремятся к её ладони. – Весь этот мусор шутовской что-то значит. Карты… запахи, свечи… мерцанье ламп. Мы дурим себя.

– А может не дурим. Если это держит, помогает, то почему бы и нет? – он улыбнулся. – У Верны есть спутники?

– Отчаяние, – хмыкнула Эмма.

– И безнадёжность, – добавил Константин.

– Да нет, – она улыбнулась. – Отчаяние – это имя Вернской луны.

– Ей подходит.

– А сама Верна когда-то была Верой. В легенде.

– Ты думаешь, я нарцисс? – вдруг выпалил он зачем-то и пожалел, и посмотрел как медленно закипает чайник. Слишком медленно. Ему нужно было это сказать-выплюнуть-выкинуть и услышать ответ, услышать и дальше пойти, и дальше дышать.

– Нет, – она усмехнулась. – Тебя заносит периодически. Ведёшь себя как самовлюбленный… – Эмма отвернулась, Эмма фыркнула. – Это неплохо, вообще-то. Просто бесит местами.

– Нарцисс звучит лучше.

Чайник всё. Константин протянул руку снять его.

– Как цветок? Или как нарциссическое расстройство личности? Ты подумай.

– Откуда ты это всё знаешь? Ты физик же, нет?

– У меня сестра клинический психолог.

– А у меня вот никого нет.

Эмма покачала головой.

– А мы? Ну или хотя бы… – она придвинулась ближе. – Ты говорил… – она не осмелится произнести. Она почти коснулась его руки.

– Что я люблю тебя, – выпалил Константин. От своих слов и чувств он не отказывался. – Да. Но ты не говорила мне того же. Я привык на самом деле, – теперь он отвернулся, теперь он не смотрел. – Люди, которые мне встречались, которые были мне близки, были мне гораздо нужнее, чем я им.

– Нет. То есть… Я…

– Эмм, не нужно, – оборвал ей Константин. – Если ты не чувствуешь того же, не говори и не извиняйся. Я взрослый уже, переживу.

«А тебе, – он не добавил, – нужно вернуться наконец в свой солнечный мир. Довольно Верны с её отчаянием».

– Боже, – прошептала Эмма, её голос дрогнул. Ну зачем она себя мучает, можно же просто забыть. – Я дура… Я… – она захлёбывалась словами, слова не шли. – Да что за?! Проклятье. Поганый день. Нет. Я хотела сказать. Я… Не отворачивайся от меня, пожалуйста. Я не извиниться хотела, – она выдавила грустную кривую улыбку, улыбку-ухмылку, – я всё пытаюсь сказать, что ты мне тоже… Но мне трудно. Не понимаю почему.

– Эмм…

– Дай, договорю, а то опять собьюсь, – она усмехнулась. – Зараза… Сегодня тот день, когда он умер, потом Луи… Я ушла утром, потом письмо. Я соберусь сейчас.

– Эмма.

Он невовремя. Нужно было спросить сначала, а потом…

– Я тоже люблю тебя. Вот. Мне просто нужно больше времени. Боже… Скажи, я не пожалею об этом?

– Нет, – он мотнул головой. – Нет, – он шагнул к ней навстречу. – Эмма, – протянул, вдыхая терпкий можжевельник. – Обещаю.

Глава 15

послушаешь в записи

I

По просьбе Эммы корабль остановился. В облаках подле Южной было тихо. Они ждали Фета и Луи. Остывший чай в почти полных кружках уже не пах. Один можжевеловых дух наполнял буфет. Она успела рассказать ему, что из дома пришло письмо, что её ждут и готовы выслать корабль.

«Ты полетишь со мной?» – спросила Эмма. «Полечу», – сказал Константин. Эмма протянула руку и погладила его по щеке. «Мне побриться?» – спросил Константин. Он не хотел, чтобы это закончилось, но это было так не реально, что продолжаться просто не могло. Эмма с улыбкой покачала головой, а потом привстала и сама поцеловала его. Неповоротливый корабль останавливался, его трясло и покачивало. Их двоих прижало друг к другу, сообразить, что происходит стало ещё сложней. Губы у Эммы… Губы у Эммы горячие и мягкие. В коридоре послышались шаги, и они точно дети оторвались друг от друга.