Небо молчаливое

– Я…, – замялся Константин, влетая плечами ровно в два балкона. Не стоило об этом думать. – Я не о том. Хотел спросить… Мы же команда вроде как.

– Да, – согласился Луи. – Команда! – Он больше не слушал, а выглядывал заветную дверь, за которой варили горячий шоколад.

– Я ей не нравлюсь, – признал Константин, – понятия не имею, почему.

– Правда? – Луи встал на цыпочки, вглядываясь в вывеску. – Она классная и ты ничо так, – пожал плечами, – большего не скажу. А с чего ты это взял?

– Э-э…

– О, глянь! Пришли.

Внутри кофейни пахло дивно: корицей, сдобой и шоколадом. Места там было совсем немного – в маленький зальчик едва ли вмещал несколько столов и витрину. Люди заскакивали, хватали тёмные бумажные стаканчики, белые хрустящие пакеты и исчезали. Луи пристроился в очередь.

– Знаешь, тут говорят, если к прилавку выстроилась очередь, там что-то стоящее, – поделился он. Константин мог бы поспорить. Но кой чёрт расстраивать парня? Он счастлив оказаться в этой маленькой кофейне, не лучшей, далеко не лучшей. Константин привык завтракать в заведениях на порядок приличнее. Обычная захолустная кофейня, но милая. – Будешь что-нибудь?

– Буду.

Константину подали круглую белую булку с толстым слоем ванильного крема и стаканчик чего-то густо-чёрного и очень горького, как тот воздух, по которому ехал утренний поезд. Напиток Луи пах лучше – ликером и шоколадом.

– Вот зараза! – фыркнул Луи. – Это невозможно пить. Сладкое как…

– А у меня горькое!

– Мм… – протянул Луи. – Нам бы третий стакан. – Мм… Отпей чуть-чуть.

– Зачем мне пить это?

– Ты за него заплатил! – усмехнулся Луи, отпивая из своего стаканчика. – Не расстраивай Фета.

– Вот ещё! – возмутился Константин. Смысл делать себе плохо из-за какого-то Фета?

– Один глоток, – протянул Луи. – Я перемешать хочу. У тебя чистый кофе, у меня ерунда какая-то орехово-шоколадная.

– У тебя ликёр, – заметил Константин мечтательно, он ведь с Тирхи не пил, даже пива по прилёту не дали.

– Правда? – удивился Луи сунул нос в стакан. – Не-е, один ароматизатор. Та-ак, – протянул, – пей давай. Вместе это съедобно будет!

– Можно было просто стакан попросить и не давиться.

– Поздно, – Луи забрал стакан Константина, снял крышку, снял и со своего, перелил немного горечи к несчастному ликёру, перемешал, перелил обратно, потом ещё раз и ещё. – На!

Константин попробовал: и правда съедобно! И этого парня Фет дураком считает?

– О, глянь! На тебя девушка смотрит!

– Какая? – заинтересовался Константин.

– Там вон с рыжими волосами у выхода.

– Мм… – Константин посмотрел куда, указывал Луи. Девчонка действительно пялилась на него, хорошенькая, низенькая с милым личиком, бедра только широковаты, но это её не портило. Девочка на вид была где-то как Луи. Константин отвернулся Девочка как девочка. – Она тебе больше подойдёт.

– Не думаю, – точно извиняясь, ответил Луи. – Мне мальчики нравятся.

– О… эм… – Константин обомлел. Он шутит?

– Не ты. В смысле, не бойся, если что. Знаю, вы с, – он ткнул пальцем в полоток, – боитесь. Но ты не бойся, в общем. То есть ты классный, но я вижу… В общем, ну…

Луи не шутил.

– Я понял, – закончил за него Константин. Он не понял. На Тирхе такое было дикостью, такое не приветствовалось, особенно среди отцовского круга. Если бы… Проще промолчать. Проще замолчать. – Доел? Пойдём тогда?

– Сейчас. Нужно в ежедневнике отметить, – Луи вытащил из кармана жилета маленькую черную книжку с мудрёным замком по корешку. Сумки он принципиально не носил.

– То есть ты отмечаешь в ежедневнике, что съел булку?

– Да, а что?

II

Эмма разглядывала журнал электронной записи: её фамилия висела на третьей строке с номером К519 в колонке ожидания. Очередь двигалась медленно. Эмма ненавидела поликлиники, ненавидела очереди ворчливых и словоохотливых старух, запах белизны, спадающие синие бахилы. На Верне их ещё и стирали, дабы использовать повторно, пока не порвутся или сотрутся от многократного старушечьего шарканья. Иглы, она надеялась, всё же были одноразовыми.

Колдовская сумка мешалась, оттягивала плечо. Эмма перебрасывала её то в одну, то в другую руку, стойко маршируя от кабинета к кабинету. Голова немного кружилась. Она думала, как доберётся до центра, в котором ей подготовили кабинет и что-нибудь съест, что-то кроме кофе, хотя бы шоколад. Врачи не похожие на привычного Фета, похожие на фабричных фасовщиц смотрели куда-то сквозь Эмму, сквозь плотную змейку людей в коридоре. Всё походило фестивальный фильм, снятый к тому же на дешёвую камеру. У невролога ей предложили есть йогурт, потому что для иммунитета. Эмма связи не поняла, но несколько раз кивнула, и поспешила сбежать, пока ей не выписали вместо рецепта контакты какого-то мужика-молочника. На Верне молоко по больше части было растительное, для животноводства не хватало места.

Ей очень хотелось кому-то пожаловаться. Хотелось прийти домой, или на корабль, но там снова Луи и это ему нужно участие, а Фет может только наорать в профилактических целях. От таких мыслей Эмме сделалось стыдно. Она любила Луи и Фета любила. Но добрые боги… Как же они оба ей надоели!