Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы

Нет в других христианских церквах благодати, которая есть в Православной Церкви. Нет! А главное, я ведь как бы всегда это знал, чувствовал и вот только теперь полностью осознал. Без нашей Православной Церкви меня просто нет и не может быть! Здесь я дома и мне хорошо и спокойно.

Простите, отец Кирилл, я понимаю, что крайне неуклюже объясняюсь. Но не все, далеко не все можно объяснить словами из того, что чувствуешь и понимаешь сердцем. Вы ведь знаете об этом.

В связи с Таниной смертью я вновь задумался о многих вопросах. Вспомнил, что еще до своего осуждения решил зайти в храм к отцу Николаю. Зачем? Чтобы ему все рассказать? Или чтобы попросить совета? Почему, когда заходишь в православный храм, чувствуется какая-то особая атмосфера? Ощущаешь какое-то умиротворение, трепет, благоговение, восторг и как бы незримое присутствие Кого-то великого? Почему та, которую я полюбил больше жизни, оказалась православной верующей? Множество таких вот «почему» показали мне, что все эти годы мои блуждания были вокруг да около именно Православной Церкви.

В общем, блудный сын наблудился, наелся разных «разносолов», испоганился, обносился… И вот пришел обратно домой. Лучше быть распоследним, распрезренным, но дома, чем первым на стороне. В Православии родился, православным и помру, если возможно меня понять, простить и принять.

Александр, ИК-5

Александр, ИК-18

Мог ли я быть на их месте?

Почему человек становится преступником? Как доходит он до такой жизни? Почему один становится уважаемым всеми человеком, а другой – презираемым обществом? Неужели здесь все дело лишь в личном выборе каждого? Эти вопросы часто задают себе осужденные. И не все могут найти на них ответ.

Никто не поспорит с тем, что каждый человек, обладая свободой воли, сам принимает решения и совершает те или иные поступки. Однако можно ли утверждать, что все люди, делая свой выбор, находятся в абсолютно равных условиях? Если предположить, что это так, то очень странным выглядит выбор человеком, например, пути маньяка вместо пути директора предприятия или просто благополучного семьянина, любимого детками и своей супругой. В одной из колоний я однажды спросил у сопровождающего меня офицера о некоем серийном убийце, отбывающем пожизненный срок в их учреждении. К моему удивлению, он не стал говорить о том, какой этот человек изверг и сколько он совершил убийств. «Он просто больной человек», – спокойно сказал он.