Небо на троих (СИ)

— Ага, — ответила я, застёгивая пуговицы на блузке.

Нона обернулась и сразу уставилась на мою шею.

— Сняла, значит… Поздравляю.

Не попав рукой в рукав пиджака, я сграбастала подругу в охапку.

— Прости! Прости… пожалуйста! Очень волновалась, когда я не пришла, да?

Нона обняла меня в ответ и фыркнула.

— Все молитвы вспомнила, которые знала. Дурёха ты, — она шмыгнула носом, а у меня в горле встал ком. Чем-чем, а религиозностью наша староста никогда не отличалась. Интересно даже, кому она молилась?

— Спасибо, что не заявила о пропаже, — пробормотала я.

— А то я не поняла, что ты метку не в храм снимать побежала! — фыркнула подруга, отстраняясь. Сняла запотевшие очки и принялась оттирать стёкла.

— Ты… меня осуждаешь?

— Совсем сдурела! — возмутилась Нона. — Главное, метку сняла, остальное детали.

Всё-таки о такой подруге, как Нона можно только мечтать.

— Иногда мне кажется, я тебя недостойна.

— Только иногда? — впервые за всё время улыбнулась Нона. — Пойдём, баронесса. Потом всё расскажешь.

Глава 33

Ингури

По пути мы сделали крюк, где я убрала платье в шкафчик. Я балансировала на каблуках-ходулях и старалась не растянуться в полный рост, еле поспевая за кругленькой старостой. Сменную обувь Нона не взяла, видимо, чтобы не привлекать внимания, и так ума не приложу, как она умудрилась форму на бочок забросить. Судя по тому, как форма оказалась измята, вышло у подруги не с первого раза.

Больше вопросов Нона не задавала, только торопила, — что-что, а опаздывать подруга ненавидит.

Я же думала, вот что ей сказать, если спросит, а точнее, когда спросит, — в заключённом с драгхами договоре чётко прописан пункт о неразглашении.

Впрочем, как только Нона увидит «золотого и платинового», это вообще вопрос времени, она сделает правильные (и отнюдь неутешительные для меня и моей репутации) выводы. Складывать два и два староста умеет. И тогда посмотрим, как далеко заходят для неё границы допустимого… Одно дело знать, что твоя соседка разок расплатилась с кем-то натурой за необходимую до крайности услугу и совсем другое, когда она… на целый год…

А если Нона решит, что за метку я уже рассчиталась, а теперь сама, по своей воле… Стыд какой!

Мы, фениксы, вообще с людьми осторожничаем. Но судить всех по той же Юлиане просто глупо. И Нонину дружбу терять совсем не хочется.

Особенно после сегодняшнего. Когда она доказала, что настоящая подруга. Я ведь не просила её ни о чём, даже не намекала, что угодила в беду…

Как же всё сложно становится, когда в твою жизнь входят драгхи!

Мама не зря Тель-Флёр выбрала.

Провинцию драгхи предпочитают не замечать. Если б не Юлианины «хлопоты», МакОртаз обо мне и не узнал бы.

Шерд! Шерд! Шер-рд!!

…Дэзса Рупель за опоздание нас не отчитала. Кивнула в ответ на извинения Ноны. Своё недовольство показала лишь поджатыми губами и еле заметным покачиванием головы.

Открыв конспект — Нона, вовек с тобой не расплачусь! — я принялась записывать за преподшей лекцию. Мистрис Рупель ведёт у нас теорию и практику телекинеза. В данном случае — теорию. То ещё скучилище.

Но сегодня это и на руку. С одной стороны, вроде как при деле, а с другой ничто не мешает предаваться самоедству и размышлениям, во что превратилась моя жизнь.

Но желание предаться саможалению пришлось, увы, отложить в долгий ящик.

На повестке дня по-прежнему несостоявшийся жених. МакОртаз.

Адингтоны в курсе, что герцог собирался воспользоваться меткой на мой день рождения. Хотя почему собирался? Совершеннолетие у меня завтра, соответственно, герцог и сейчас собирается. Мылится даже, старый йур.

Вопрос: что он предпримет, когда обнаружит завтра, что выдернуть меня отсюда порталом не получается?

Ответ: обратится к отцу, естественно, который, с лёгкой руки Юлианы подтвердит, что заключённое соглашение в силе и я вроде как перехожу «под опеку» (слово-то какое!) жениха…

На миг сердце сжалось: а вдруг отец передумал? Вдруг всё же… пожалел меня?

Ни в чём не повинное перо хрустнуло в руках.

Дэзса Рупель неодобрительно покачала головой, и, не прерывая лекции, положила на стол передо мной другое. Повергнув меня в ступор своим благим порывом. С чего бы магичке со мной миндальничать?

Кивнув в знак благодарности, любезно предложенное мне перо я нашла на ощупь.

Внезапная доброта дэзсы меня, можно сказать, добила.

Перед глазами стояла пелена.

Так захотелось вдруг поверить в хорошее!

Ну если даже дэзсе Рупель, совершенно посторонней мне женщине не чуждо сострадание и великодушие, что, если и отец и правда передумал, нашёл в себе силы и благородства отказать МакОртазу?!

При этой мысли сердце сжалось… А что, если не просто так?

Всё же что, если отец и правда передумал?!

И тогда я, что называется, «за здрасьте» добровольно приобрела статус игрушки высших драгхов?

Ничего, переживу.

33.2

Даже если вдруг случилось чудо, и отец отказал МакОртазу, навязчивая идея породниться с высшей аристократией так просто кудрявую голову Юлианы не покинет. А значит, в покое меня, так или иначе, не оставят…