Небо после бури

Сейчас женщин сменили солдаты. Они повсюду: рядовые вспомогательной службы, легионеры в темной полевой форме, Маски в кроваво-красных плащах. Выйдя на тренировочное поле, я вижу Квина Витуриуса и Отца Меттиаса. Они молча отдают мне честь. Снова похолодало, при дыхании изо рта вырываются облачка пара. Мужчины вопросительно смотрят на меня.

«Почему мы еще здесь, Кровавый Сорокопут?»

Армия Антиума хорошо оснащена, вооружена, готова к походу на юг. На реке Рей ждет сотня барж, на которых мои солдаты поплывут в Силас. А потом дальше – в Серру, в Навиум, к победе.

Разведчики уже прислали донесения: путь свободен. Отцы, члены Совета, в том числе Квин и Меттиас, недовольны моим бездействием. Наконец-то в нашем распоряжении имеется армия, достаточная, чтобы захватить территории Керис. И несмотря на то, что Комендант оставила в покоренных городах многотысячные гарнизоны, сама она покинула Империю и, по приказу Князя Тьмы, развязала в Маринне войну.

Мне следует отправить войска на юг. Я должна отобрать у врагов Империю для своего племянника. Но я не отдаю этот приказ.

Потому что не могу избавиться от подозрений.

Действия Керис всегда имеют некий скрытый смысл. Комендант не стала бы просто так бросать южные земли, зная, что я стремлюсь их захватить. Она что-то задумала.

Шагая по сырым и холодным коридорам дворца, я ищу взглядом цветное пятно среди всей этой серости. Муса всегда носит хотя бы один яркий предмет одежды. Сейчас мне нужна информация, которую может предоставить только он.

У моего уха что-то шелестит.

– Слава небесам, – говорю я. – Передай своему хозяину, чтобы прекратил шпионить за мной и пришел. Надо поговорить. – Я разворачиваюсь и направляюсь в свои комнаты. – Мне нужны его… ой! – Я вскрикиваю при виде ранки, появившейся на тыльной стороне ладони. – Ты что, меня укусила?

Маленькая дрянь жалит меня снова, но на этот раз позволяет себя увидеть. Жужжат радужные крылышки. Тельце феи отдаленно напоминает человеческое, только оно зеленое и покрыто мягким желтым пухом.

Однако мое внимание привлекает личико существа. Прежде чем крошка снова становится невидимой, я успеваю заметить ее отчаяние.

– Что происходит? – Я по привычке тянусь к оружию. – С Мусой все в порядке?

Фея мелькает у меня перед носом, и я спешу вслед за ней. Она приводит меня к нужной двери. На мой стук никто не откликается.

– Муса! – кричу я. – Ты там?

Фея, жужжа, словно оса, мечется вокруг меня, и я с проклятьями озираюсь по сторонам. Разумеется, когда мне нужны солдаты, в коридоре никого нет.

– Эй, Книжник! – снова окликаю я Мусу. – Я вхожу.

Я выхватываю из ножен клинки, отступаю на несколько шагов, потом с разбегу вышибаю ногой дверь. Я ожидаю увидеть… Не знаю, что. Опять Коменданта. Джинна.

Гостиная пуста. Войдя в спальню, я замечаю скорчившегося на кровати мужчину.

– Муса…

Я в два прыжка оказываюсь рядом. Он поворачивает ко мне голову, и я вижу красные глаза, неузнаваемое, перекошенное лицо, залитое слезами.

– Что с тобой, черт побери? Тебя отравили? Что ты ел…

Я смолкаю, заметив в его руке пергамент. Осторожно забираю свиток и читаю письмо Элейбы – несколько лаконичных фраз, в которых заключена трагедия целого народа.

«Айо пал. Адиса пала. Мы потеряли тысячи людей.

Принцесса Никла погибла, защищая короля Ирманда.

Керис Витурия лично убила их.

Прошу помощи, немедленно».

– О, проклятье. – Я опускаюсь на кровать рядом с ним. – О небо, Муса. Мне жаль. Мне так жаль.

Свиток падает на пол. Муса рыдает, прижимая голову к коленям. Не зная, что сказать, я молча сижу рядом с ним. Он, не сдерживаясь, выплескивает свое горе, – совсем не так, как я. Подумав, я беру его за руку – потому что мне кажется, что Лайя поступила бы именно так. Рыдая, он стискивает мои пальцы, и я чувствую жжение в глазах, глядя на то, как он скорбит по той, кого так любил, и о своем короле.

Со стороны двери раздается голос:

– Сорокопут?

Входит Харпер – мечи наготове – и быстро оглядывает комнату.

– Меня вызвали феи.

– Здесь все чисто, – говорю я.

Он прячет клинки, и я подаю ему записку. Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что он думает о том же, о чем и я: треклятая Керис Витурия должна умереть.

Потом Харпер опускается на пол у кровати Мусы, и я хочу уйти, радуясь тому, что пришел кто-то еще. Человек, который знает, как справиться с такой болью. Но Книжник не отпускает мою руку.

– Я не должен был оплакивать ее, – всхлипывает Муса, и я напрягаю слух, чтобы разобрать, что он говорит. – Она бросила в темницу моего отца. Отобрала у меня земли и титул. Угнетала Книжников.

– Она была… – «Мерзкой», хочется мне сказать, но я сдерживаю себя. – Сложной.

Я морщусь, чувствуя, что ляпнула что-то не то. Но Муса реагирует неожиданным смешком.