Небо принадлежит нам

– Скорее всего, сидел бы в своей комнате, – говорю я, – и читал. Или возился с игрушками.

Анна печально улыбается:

– Каждый раз, когда я слышу, что ребенка, больного раком, родители свозили в Диснейленд или устроили в его поддержку какую-то акцию, в которой поучаствовали сотни людей, я чувствую себя виноватой. Потому что у Джека ничего подобного не было. Последние месяцы он провел в своей спальне, мурлыча про себя свои любимые песенки.

– И тем не менее, как ты сама только что сказала, он был счастлив, – возражаю я. – Кстати, в одном из сообщений ты жаловалась, что недостаточно заботилась о своем ребенке и вообще – была ему плохой матерью. Так вот – это полная чушь. Джеку ты была замечательной матерью, даже не смей в этом сомневаться. Помнишь, как накануне его дня рождения ты полночи не спала, пекла торт с Человеком-пауком? И как утром Джек радовался, когда его увидел, и весь день бегал довольный и счастливый?

– Помню, – грустно отвечает Анна, глядя на свою пустую тарелку. – Может, закажем десерт?

Ей как будто неловко оттого, что она позволила себе роскошь раскрыться передо мной.

Нам приносят десерт и еще один бокал вина для Анны, и остаток вечера мы говорим о старых знакомых, их детях, разводах и новых возлюбленных, – но только не о Джеке. После ужина я провожаю Анну до отеля. Когда приходит время прощаться, мне становится не по себе: а вдруг я больше никогда ее не увижу?

– Пиши мне, ладно? – говорю я, обнимая ее.

Она еще меньше и тоньше, чем раньше, и я чувствую кожей ее острую ключицу. Мне хочется плакать, но из меня будто выжали всю жидкость, до последней капли.

– Я знаю, что мне запрещено извиняться, и все же – прости меня. Прости за то, что обижал тебя.

– Прощаю, – отвечает она, и мы стоим, по-прежнему не разжимая объятий, но я чувствую, что Анне от этого неуютно.

Мы расстаемся, Анна направляется к отелю, но вдруг оборачивается, словно о чем-то вспомнила:

– Кстати, я была на твоем сайте «Небо принадлежит нам». Потрясающие фотографии, так здорово снова увидеть все эти места.

– Ты была на сайте? Но откуда ты вообще о нем знаешь?

– Ну… Есть такая вещь, как «Гугл», Роб. Неожиданно, правда?

– И все равно я удивлен.

– Ну и напрасно. Как я сказала, фотографии невероятные, они вызывают столько чудесных воспоминаний… Должна признаться, твой сайт был для меня главным источником информации о тебе – не считая, конечно, пьяных сообщений, которыми ты заваливал наших друзей на «Фейсбуке». Когда на сайте появлялась очередная панорама – я знала, что у тебя все в порядке. Я решила для себя, что, как только это прекратится, я тут же отправлюсь тебя искать. Однако ты каждую неделю публиковал новые фотографии, и я была за тебя спокойна. Кстати, я отметилась под каждой, ни одной не пропустила.

Мне тут же вспоминается таинственный пользователь, который всегда успевал первым оставить комментарий под каждой новой панорамой. Как будто следил за мной… Великолепно. Продолжай в том же духе…

– Так это ты – свон ноль девять?

– Разумеется, я, – невозмутимо говорит Анна. – Но дело было не только в том, что я за тебя боялась. Мне было радостно сознавать, что человек, которого я когда-то любила, которому всегда нравилось создавать что-то новое, наконец вернулся. – Тут она отступает на шаг назад и смотрит на часы – все те же массивные «касио». – Так, кажется, я заболталась. Мне пора. Завтра рано вставать.

И с этими словами она исчезает за дверями отеля.

6

Четыре пакета с корреспонденцией для Нева до сих пор стоят в коридоре, и я наконец решаю за них взяться. Уношу один в гостиную и внимательно рассматриваю содержимое. Некоторые письма сложены в стопки и перевязаны ленточкой, – видимо, новый хозяин дома постарался, – а остальные просто свалены в пакет беспорядочной кучей.

Большинству этих посланий уже несколько лет, они запылились, бумага высохла и выцвела. Но попадаются и не такие старые – конверты посвежее, да и чернила еще не поблекли.

Я медленно вскрываю одно из них, выбранное наугад.

Навряд ли я найду в нем что-то еще, кроме криков отчаяния, просьбы рассказать о клинике и устроить встречу со Сладковским. Что мне делать со всеми этими письмами? Отдать Неву? Или ответить на каждое, рассказать, что Нев – мошенник?

Кедры

Фертри-Фарм-роуд

Джедстоун

близ Барнстапла

Кент

Дорогой Нев!

Не могли бы Вы нам помочь? Я пишу от лица моего внука. Его зовут Энтони, и недавно у него обнаружили опухоль головного мозга на поздней стадии. Не исключено, что мы обратимся в клинику доктора Сладковского…

Смотрю на дату: получено шесть лет назад. Достаю еще одно – с замысловатой индийской маркой: крылатый слон, летящий над извивающейся лентой реки.