Небо, «штурмовик», девушка. «Я – „Береза!“ Как слышите меня?..

В первую очередь нас направили на медицинскую комиссию. Кто прошел, того включали в группы для сдачи общеобразовательных предметов. Математику-«устно» принимал старый преподаватель педагогического института. Убедившись, что он плохо слышит, мы помогали друг другу подсказками, и большинство получили пятерки… Постепенно нас становилось все меньше, – но вот уже пройдена и мандатная комиссия. По совету секретаря Смоленского обкома комсомола я ничего не сказала о своем старшем брате. И вот наконец вывешены списки принятых. Я читаю: «Егорова – на штурманское отделение». Большой, бурной радости – такой, какая была у меня в Ульяновске, не прорвалось, но все же бегу на почту и посылаю маме телеграмму – хочу ее порадовать. Да, порадовать, сообщить, что ее дочь приняли в летную школу! Это было не военное училище, а от ОСОАВИАХИМа. На штурманское отделение туда принимали только девушек, а на инструкторское – в основном парней.

Получив телеграмму из Херсона, мама ответила письмом, которое я сохранила:

«Родная моя, здравствуй!

Я получила твою телеграмму. Рада за тебя. Но еще больше бы я радовалась тому, если бы ты не стремилась в небо. Неужели мало хороших профессий на земле? Вот твоя подружка Настя Рассказова окончила ветеринарный техникум, живет дома, лечит домашний скот в колхозе, и никаких нет тревог у ее матери. А вы у меня все какие-то неспокойные, чего-то все добиваетесь и куда-то стремитесь.

От Васеньки никаких известий нет. Ох, дочушка, изболелось у меня о нем все сердце. Жив ли сердечный? Помню, как приехала к нему в Москву, а он уже директор и депутат какой-то. Надел он на меня свою кожаную тужурку, взял под руку и повел в театр. А там все зеркала, зеркала, а я-то думала, что это на нас похожие идут – удивленье одно. Хотя бы ты за него похлопотала.

А ты учись, старайся. Что же теперь делать, раз уж полюбила свою авиацию и она тебе дается. Вы, мои дети, счастливы – счастлива и я. Вы в горе – горюю и я, ваша мать.

Восемь человек вас, детей, у меня, и за всех я в тревоге. Все разлетелись мои птенцы. Вот и последнего – Костю проводила в армию. Дала ему наказ служить верно и честно, но когда поезд с ним стал скрываться за поворотом – упала на платформе без сознания. И что это уж со мной такое приключилось – ума не приложу».

Эх, мама, мама! Как же я могла объяснить тебе, что такое для меня полеты? Это моя жизнь, моя песня, моя любовь! Кто побывал в небе, обретя крылья, никогда не изменит ему, будет верен до гробовой доски, а если случится, что не сможет летать, все равно полеты будут ему сниться…