Небо, «штурмовик», девушка. «Я – „Береза!“ Как слышите меня?..

– Мария Михайловна, пожалуйста, объясните мне, как считать на счетах и что это за машинка стоит передо мной?

Мария Михайловна удивленно взглянула на меня через пенсне.

– Это арифмометр. Но как вы будете работать, не имея специальной подготовки?

Я молчала, да и что могла сказать!

– Вот что, будем заниматься в обеденный перерыв и час после работы, а сейчас я вам объясню на счетах сложение и вычитание…

С тех пор прошло очень много лет, но я до сих пор с благодарностью вспоминаю Марию Михайловну Борек – потомственную ленинградку. Она научила меня бухгалтерскому учету, всячески поддерживала, оберегала. Вовлекла она меня и в общественную работу. Все же, как только я узнала о дополнительном наборе в училище, – тут же отнесла заявление в приемную комиссию. Но на предварительной беседе в приеме мне было отказано.

– В прошлый набор ты скрыла, что твой брат враг народа, а теперь опять хочешь пролезть в училище? Нас не проведешь – мы бдительные!..

И опять я ехала в поезде Ульяновск – Москва. В общем вагоне было очень людно, накурено. Плакали дети. Лежа на самой верхней полке, я вздыхала о своем любимом брате и о порушенной мечте.

Да какой же это враг народа мой брат? Да ведь брат – сам народ! Нас у родителей было шестнадцать человек детей – восемь умерло, восемь осталось в живых. Нужда заставляла отца приниматься за любой промысел. Он работал то возчиком – возил рыбу из Осташкова, с Селигера, то ездил в Торжок за огурцами. А были годы, когда и в Петрограде работал на красильной фабрике. Отец мерз в окопах империалистической войны, с винтовкой защищал Советскую власть в Гражданскую. Вернулся он после всех этих баталий больной, и в 1925 году умер – сорока девяти лет от роду. Васе, самому старшему из братьев, очень хотелось учиться. Но, окончив четыре класса сидоровской школы, по решению семейного совета он пошел в «мальчики» к портному.

Отец тогда сказал так:

– Давай, мать, продадим овцу, и я отвезу Ваську в Питер. Попрошу там Егора Антоновича замолвить словечко у хозяина. Глядишь, мастеровым будет. А тут что?.. Учиться негде, да и возможности у нас нет никакой обувать, одевать, кормить.

И дальше он обратился к сыну:

– Может быть, ты, сынок, не хочешь учиться на портного, тогда давай иди в сапожники к дяде Мише. Дядька родной, материн брат, худому не научит. Выбирай.

Вася выбрал портного и до самой Октябрьской революции учился. В революцию шестнадцатилетний паренек раздобыл винтовку и пошел с ней против кадетов вместе с отрядом красногвардейцев. Раненный, Вася сумел кое-как добраться до тетки Аграфены, дальней родственницы отца. Тетка перепугалась, немедля послала в деревню письмо, написав, что выживет Вася или нет – одному Богу известно.

Мама, получив такую весть, бросила все и помчалась спасать сына. Она выходила его, привезла домой – длинного, худого, наголо подстриженного. Но дома Вася прожил недолго и вскоре поступил работать на железную дорогу в Кувшинове. А спустя какое-то время рабочие выдвинули его на должность продавца в свой магазин. В стране разруха, голод – в те годы продавцами выбирали самых надежных, тех, кому верили. Потом Васю перевели в Ржев, затем в Москву. Обычная биография рабочих парней тех лет: работал, учился на рабфаке, стал коммунистом. Уже позже он окончил Плановую академию, Комвуз. Рабочие фабрики «Москвошвей № 5» избрали Василия своим депутатом в Моссовет. «Начальник планового отдела Наркомвнутторга СССР – какой же это враг народа? – думала я, перебирая всю жизнь любимого брата. – Клевета! Напраслина!» Да, напраслина! И я вспоминала, как мама молилась Богу, стоя на коленях перед иконостасом, как вначале перечисляла все наши имена – своих детей, – прося у Бога нам здоровья и ума, а потом каждый раз в конце молитвы повторяла: «Спаси их, Господи, от напраслины!» Тогда, в детстве, я не понимала этого слова, а сейчас оно обнажилось передо мной во всей своей страшной наготе…

Как медленно движется поезд! Но мне, подъезжая к Москве, стало все как-то безразлично. Куда и зачем я еду, к кому? Вот и Москва, город моей комсомольской юности. Именно здесь неожиданно круто повернулась моя судьба, накрепко связав деревенскую девушку с городом и небом…

Москва встретила пасмурным, дождливым днем. В этот раз меня здесь никто не встречал, никто не ждал. С вокзала я позвонила на квартиру брата Василия. Ответила его жена – Катя. Узнав мой голос, она разрыдалась и долго не могла выговорить ни слова. Немного успокоясь, Катя спросила:

– Ты где сейчас, Нюрочка?

– На Казанском вокзале.

– Жди меня у главного входа, я сейчас приду.

И вот я стою и жду. Прошел час, другой… И вдруг я заметила плохо одетую женщину с поникшим взором.

– Катя?!