Небо стоит верности

А Михаил Иванович вдруг начинает кружиться в каком-то странном танце. И чудо совершается: из снежной пелены неожиданно появляется громадный поморник. Он складывает крылья и, к нашему неописуемому изумлению, осторожно шагает к Чагину!

«Чудо» Михаил Иванович объясняет просто. В прошлую зимовку он с товарищами вырастил птенцов поморников, а затем выпустил их на волю.

Птицы охотно прилетали к людям, чтобы полакомиться остатками пищи.

А у нас забыто дурное настроение. И мы уже не чувствуем [104] себя одинокими, заброшенными и обреченными на этом пустынном ледяном поле.

Вскоре и шторм утихает. Мы перелетаем к «Оби» и грузим свой Ан-2 на палубу корабля.

* * *

Далеко позади остался Мирный - скалистый кусочек земли среди льдов Антарктиды.

Индийский океан обдает «Обь» тяжелыми брызгами, и они оседают на ее бортах причудливыми сосульками. Снег серой пеленой скрыл горизонт. Корабль, лавируя между айсбергами, самым малым ходом продвигается к невидимому берегу, в район предполагаемой «Земли Дискавери». На разных картах она выглядит по-разному - где большим полуостровом, где островом.

Проходят часы напряженного плавания, и наконец показалась кромка ледяного припая у берега. «Обь» медленно идет вдоль нее: необходимо найти подходящую льдину для взлета и посадки наших самолетов.

Мы уже научены горьким опытом, когда близ Мирного в течение часа был взломан свирепым штормом полутораметровый лед припая протяженностью около двадцати километров. Грузы, спущенные на лед для отправки в Мирный, с величайшим трудом были подобраны на отдельных льдинах, а часть груза так и пропала. Не смогли мы спасти и один из наших Ан-2. Теперь из трех самолетов осталось только два, а объем исследований прежний. Правда, есть у нас еще «яшка», самолет Як-12, но серьезных надежд на него мы не возлагаем: он слишком хрупок для здешних широт, хотя в хорошую погоду и на небольшое удаление он все же у нас летает.

«Обь» останавливается у толстого припая. Он состоит не изо льда, как обычно, а из спрессованного снега. Лучше бы с такой площадки не летать, но продвигаться дальше вслепую нельзя. Нужно хотя бы сделать ледовую разведку для «Оби».

Стрелы выносят за борт нашу «анюту». Лыжи с трудом скользят по этой громадной и мягкой подушке. Проруливаю несколько раз вперед-назад по намеченной площадке, чтобы утрамбовать снег, и взлетаю. Уже с воздуха даю команду спускать за борт второй самолет.

Сделана ледовая разведка, отснята часть побережья. Возвращаемся на «Обь», и вскоре она идет полным ходом, кроша лед там, где на картах обозначена предполагаемая «Земля Дискавери». [105]

На переходах от одной стоянки к другой не прекращаются исследования. Берутся пробы воды, воздуха, донных грунтов. Чего только не поднято глубоководными тралами на палубу! Биологи злы как черти: зрителей полно, добровольных помощников тоже, того и гляди, утащат самый ценный экспонат в качестве сувенира!

В одном из полетов близ мыса Хорн-Блафф мы обнаружили большой каменистый остров настолько необычной формы, что решили тут же вернуться на «Обь» и захватить комплексный отряд ученых.

Возвращаемся к острову. С нами на борту гляциолог Шумский, геолог Соколов, биолог Кирпичников и кинооператор Эдуард Эзов.

Пока ученые собирают образцы, я спешу сделать наброски этого необычного острова.

Но больше всех повезло Эзову: он обнаружил остатки окаменевших растений и костей животных!

А с «Оби» давно торопят нас: начался шторм и корабль едва держится на ледовых якорях у припая. Одна минута на подъем самолета, и «Обь» уже урчит двигателями.

И вдруг радист Корниенко улавливает SOS - тревожные сигналы бедствия, за ними следуют позывные французской зимовки Дюмон Д'Юрвиль: «Помогите!… Пропал геликоптер. На нем два человека. Помогите!…»

«Обь» круто разворачивается к югу. Идем от одного айсберга к другому. На мостике не только вахтенные, тут же начальник экспедиции профессор Корт, штурман Валентин Иванов и гидролог Василий Шильников.

Из снежной мглы появляются громады айсбергов.

- Пойдем к этому? - спрашивает Ман.

- Нет, высок. Не выгрузить самолет, Иван Александрович, - прикидывает на глаз Шильников.

- Добро. Полный вперед!

Телефонный звонок из машины.

- Иван Александрович, во льдах идем!… Такая мощность… Как бы чего не вышло! - тревожится старший механик корабля Афанасьев.

- Так держать! - коротко бросает в телефон капитан. Шумят дизели. Скрежещут льдины о борта. Дрожит под ногами палуба.

- Так держать!

Впереди небольшое ледяное поле. «Обь» идет к нему. С мостика видно, что лед спаян из отдельных обкатанных штормами льдышек. Гидрологи такой лед называют «блинчатой [106] сморозью». Он непрочен. В другое время к такой льдине не стоило бы и подходить, но тут… в опасности жизнь людей!…

На палубе уже командует старпом Свиридов:

- Штормтрапы за борт! Ледовые якоря с правого борта! Вахтенные, на лед пошел!

Гремят сапоги матросов по палубе. Постукивают о железный борт деревянные ступени штормтрапа. Вместе с Валентином Ивановым спускаюсь на лед, там уже Шильников с буром в руках. Я пробую прочность льда каблуком:

- Погоди, Василь, бурить!