Небо цвета крови

Потом, более-менее обустроившись, задышав наконец-таки ровнее, свободнее, плюхнулся на коробку, хрустнул шейными позвонками, по-домашнему разбросал ноги и мысленно прикинул: кислота сюда не зальется, можно спокойно пережидать дождь, а через пару часиков — выдвигаться. Несмотря на такое опустошительное явление, как кислотный дождь, у него все же имеется маленькая «приятная» сторона — он прогоняет даже особо бдительных и стойких городских часовых со своих постов, на несколько суток создает достаточную задымленность. Пригород Нелема, находящийся под бдительными взорами снайперов-сектантов, после ненастья — ахиллесова пята, брешь в обороне: стрелков, насколько бы сильно они ни замерзли на голову, не отыщешь и днем с огнем, патрули — тоже наверняка будут отсиживаться в укрытиях. Да вдобавок испарения, долгоиграющая туманность, традиционное безветрие — при сильном желании есть возможность скрытно, соблюдая минимальную норму, какую необходимо пройти за день, подойти к городу, под носом у «Бесов» перешерстить каждый дом, любой магазин на свое усмотрение. Такая задача, по-видимому, и предстоит впереди, главное, чтобы ничего, например ловушки, не помешало ее осуществлению — с оперативным экспромтом у меня дела обстоят туго…

— Одно плохо: некоторое время придется идти на голодный желудок и совсем без питья… — огорченно вздохнул я, — сейчас-то маску, понятное дело, не снимешь — проливень, а после еще хотя бы два-три часа выжидай, когда испарения не такими плотными станут, чтобы глотку, наконец, промочить да живот забить хоть чем-нибудь… — утомленно потянулся, прибавил: — Ладно, не пропадем уж… — осмотрел ботинки: грязные до безобразия, но невредимые, не оплавленные: резина качественная, не поспоришь. Следом взял снайперскую винтовку, всю дотошно разглядел, удовлетворённо покивал: слегка разъелась крышка стволовой коробки, опалился ремешок, раскисла обойма, оптика — общее боевое состояние на твердую тройку. — Надежная все-таки малышка, еще послужит, постреляет… — и добрался до рюкзака, прожившего со мной ни много ни мало пять с половиной лет. Весь изнизанный каплями, прожженный, перерубленным обрывком болтается обугленная лямка. Внимательно поглядел внутри — продуктам, слава богу, вроде не досталось. Однако полагаться на него теперь — опасная практика: не побегаешь, не попрыгаешь, а понадобится — не перекинешь ни через забор, ни в проем не сунешь — совсем разорвется. Жалко старичка до слез, никогда не подводил. — Что же мне теперь с тобой делать-то, старина?.. На одной лямке, глядишь, и доковыляем с тобой до пригорода, а когда находки попадаться будут? Как обратно тогда?.. Не выдержишь ты… — повздыхал, потер затылок, поднял глаза на коробки, похмыкал, — а если там посмотреть?.. Вдруг что любопытное найдется, чем тебя подлатать…

Поднялся, начал осмотр с тех, что наверху. Одни забиты пачками изоленты, скотча, проводами, медными пучками, болтами и шурупами, другие — строительными скобами, рулонами войлока, пластиковыми втулками. Рылся, облизывался — домой бы, все для быта сгодится, ничего лишним не бывает, да в один приход всего не утащить: добра вон сколько, а ручек только две. Открыл еще парочку — вначале не поверил — новенькие, будто на днях произведенные, свертки целлофана, и не менее десятка в каждой! Пыльные они, конечно, до безобразия, зато никем не найденные, не вскрытые. Как говорится, бери и пользуйся.

— Ух ты! Обязательно вернуться сюда надо! Такое добро… — взял первый подвернувшийся нелегкий по весу цилиндрик, глаза просветлели — кажется, проблема с сохранностью имущества решена. — Теперь можно завернуть винтовку и рюкзак… жаль, что с оторванной лямкой ничего особо не придумаешь… — достал скотч, повертел на пальце, — в несколько слоев намотать ее, что ли, к оторванному месту?.. Продержится или нет?..

За стеной, пронзая не заканчивающуюся монодию дождя, до ушей доползло шмяканье множества ног по лужам, грязи, нечленораздельная речь — по первому предположению, шло около шести-семи душ. И это в такой-то ливень! Кем же надо быть, чтобы отважиться на такое?.. А растяжки, капканы, наконец?.. Не видно же почти ничего…

Кровь в жилах забурлила, нехорошо заиграла, разрушительным приливом пошла в голову, на глаза сошло искрящееся помрачение, коловоротом закружилась комнатка, запрыгали в безумном танце вещи в ней. И вновь удрученный голос жены, зовущий, жалобный…

«Где же ты, Курт…»

«Я в ловушке. Надо сидеть тихо, мне некуда идти… — рождалось в воспаленном уме, — как можно поверить в это?.. Дождь же…»