Небо в фальшивых алмазах

– Леонид Крошин был первым секретарем горкома партии. Теперь вы понимаете, почему он не мог развестись? Это сейчас все дозволено. Многие сильные мира сего во втором, а то и в третьем браке. А тогда все было по-другому. У партийцев такого ранга анкета должна была быть безупречной – никаких разводов. Развелся, считай, крах карьере. Вот так они и встречались тайком все пятнадцать лет. Даже когда Крошин умер, Ада боялась на похоронах показаться. Долго решала: идти не идти. Потом все-таки пошла. Издалека на гроб посмотрела, увидела, как законная вдова над покойником убивается, и ушла домой, чтобы волю дать слезам.

– Если уж он жениться на ней не мог, что ж она на ребеночка не решилась? – спросила я, сочувствуя Аде Семеновне – осталась одна, без мужа и детей.

– Был у нее ребеночек, – шепотом раскрыла тайну Ольга Наумовна.

– Как так был? Сестра и племянник утверждают, что у нее не было детей.

– Они не знали. Ада им не говорила, что ее младенец умер, расстраивать не хотела. Получилось так: она забеременела, когда ей было уже почти сорок лет. Надо было в больницу ложиться на сохранение, а она стеснялась, мол, старая, да еще не замужем. Должным образом не обследовалась, в консультацию не ходила. А когда срок рожать подошел, вызвала «Скорую помощь». После родов ей сказали, что девочка родилась с физическими отклонениями и умерла, сразу после рождения.

– Обидно.

– Еще как, – закивала Ольга Наумовна. – Сразу после выписки из роддома они с Крошиным расстались. Представляете, какой это был удар для Адочки? Пережить смерть ребенка, а потом предательство любимого человека. С ней даже нервный срыв случился. Из жизни уйти хотела.

– И Кружилины ничего об этом не знали?

– Наверное, только из-за них она ничего с собой и не сделала, понимала, насколько им тяжело будет перенести ее смерть.

– Н-да, история, – протянула Алина. Заметив, что тарелка Ольги Наумовны пуста, она спросила: – Еще пирожное?

– Нет, лучше закажите мне еще чашку чая, а я на секундочку отлучусь в дамскую комнату.

Ольга Наумовна смущенно улыбнулась и вышла из-за стола. Когда она скрылась из виду, Алина заговорила:

– История, конечно, банальная до скрежета зубов. Тысячи женщин могут рассказать подобное: он красив, умен, обаятелен, с ним хорошо и уютно, но он женат и бросить жену никак не может по ряду обстоятельств. Далее идет перечисление этих обстоятельств. Жена смертельно больна – аморально бросить ее на смертном одре. Маленькие дети – подождем, когда им исполнится восемнадцать лет, вот тогда я разведусь. В случае с Адой Семеновной ее любовнику развестись мешала ответственная работа, иными словами – карьера. Сам роман меня мало заинтересовал, а вот тот факт, что Ада Семеновна потеряла ребенка, навел меня на мысль, что…

– Ребенок остался жив? – подхватила я ее мысль.

– Да, причем это была девочка. Ты помнишь, что, умирая, сказала Ада Семеновна. «Я виновата перед ней». Перед кем она могла быть виновата? Ну не перед законной же женой Крошина? Правильно? Мне пришло в голову два продолжения этой истории. Первое: Крошину не нужен был незаконный наследник, он подговорил врачей, дал деньги, чтобы те сказали роженице, будто ее ребенок умер. Ребенок же впоследствии был усыновлен или отправлен в детский дом. Вариант второй: Ада Семеновна сама отказалась от дитя. Возможно, ребенок действительно был с сильными физическими отклонениями, она рассудила, что в одиночку ей ни за что не поднять кроху и подписала отказ от ребенка. Спустя годы девочка вновь появилась на горизонте Ады Семеновны.

– Чтобы спросить у матери, почему та от нее отказались? История достойная бразильского сериала.

– Не нравится? – Алина уловила в моих словах иронию.

– Нет. Первый вариант вообще не годится. Леонид Крошин – первая величина в городе, не будет он афишировать свои связи. Появиться в роддоме – значит признаться в том, что ребенок от него.

– Он мог послать доверенное лицо.

– Еще хуже, раструбить на весь город, что у первого секретаря горкома партии внебрачные связи? Нет уж! В те годы за аморалку запросто можно было и кресла, и партбилета лишиться.

– И тем не менее он пятнадцать лет от всех скрывал, что у него на стороне есть женщина, – возразила мне Алина.

– Вот именно, потому он и удержался в своем кресле, что умело скрывал свою любовницу. Наверняка третий секретарь хотел быть вторым секретарем, а второй – первым. Каждый борется за свое место под солнцем, и не всегда эта борьба бывает честной. Стоило кому-то из заинтересованных особ донести на Крошина, и тот бы вмиг потерял свой портфель.

– Ой, мне кажется, ты сгущаешь краски, – вздохнула Алина. – Практически все мужики изменяют своим женам, и первые секретари не исключение. Крутят романы и с секретаршами, и с медсестрами, и с массажистками.