Небо в фальшивых алмазах

– Ошибаетесь, – не согласился со мной Воронков. – В пяти штатах разрешена эвтаназия. Бывает эвтаназия добровольная, когда больной сам просит помочь ему умереть, и принудительная, когда человек в коме и шансов вернуться к жизни у него нет. А также активная эвтаназия, когда больному вводят сильнодействующие смертельные препараты, и пассивная, когда вообще отказываются от лекарств, то есть прекращают бороться за продление его жизни. Юлия Коган помогала больным уйти из жизни посредством активной эвтаназии, при этом не подписывая с ними никаких договоров. Только не надо думать, что делала она это исключительно из сострадания к больным. Юлия Коган, в прошлом наша с вами соотечественница, в конце семидесятых годов уехала из Одессы в США дипломированным врачом. По специальности устроиться не смогла – Юлия не подтвердила свой диплом, – пришлось довольствоваться местом медицинской сестры. Поменяв несколько больниц, Коган устроилась на работу в онкологическую клинику. Освоившись на новом месте, она скоро сообразила, из чего можно извлечь ощутимую прибыль. Кто-то до последнего вздоха борется за свою жизнь, а кто-то умоляет о смерти. Почему не помочь, если за одну смертельную инъекцию предлагают внушительную сумму. Кто-то расплачивался кредитками, кто-то упоминал Юлию в своем завещании. Некоторым родственникам умерших наличие лишних наследников в завещании не понравилось, и они подали на Юлию в суд. Когда вскрылись служебные нарушения, Юлия не стала дожидаться полицейских и скрылась в неизвестном направлении. Как удалось узнать, последней убиенной ею больной стала Ирэн Штерн. У Ирэн не было семьи, она жила одна и не оставила завещания. Горничная надеялась, что после смерти хозяйки ей что-то перепадет, но, обыскав всю квартиру, не нашла ни завещания, ни паспорта умершей.

– Значит, Юлия решила скрыться от правосудия, воспользовавшись документами Ирэн? – предположила Алина. – Но зачем ей было ехать сюда, разыскивать двоюродную сестру Ирэн? Не проще было бы затаиться где-нибудь в соседнем штате. Зачем ей нужны чужие родственники?

– Да-да, она упорно выдавала себя за родственницу Ады Семеновны, даже волосы сбрила на голове, чтобы быть похожей на онкологическую больную, – добавила я к словам Алины. – А еще она знала, по какой примете искать сестру Ирэн Штерн.

– Хотите скажу, для чего она разыскивала Аду Семеновну, сестру Ирэн? Причина та же – деньги.

– Деньги? Господь с вами! Какие деньги? Ада Семеновна жила очень скромно. Алевтина Крошина немного лучше, все-таки она была замужем за первым секретарем горкома партии. Но не на хрусталь же польстилась Юлия Коган? Право, это же смешно!

– Конечно же, не на хрусталь, – хмыкнул Воронков. – А вы знаете, кем был до революции Яков Соломонович Цибельман?

– Кажется, Клавдия Егоровна рассказывала мне, чем он занимался, – я попыталась припомнить, но в моей голове все смешалось, и я так и не вспомнила. – Ну да это все со слов. Проверить мы все равно бы не смогли. В ваши архивы нам путь заказан.

– И слава богу, иначе бы вы ударились в другую крайность.

– Какую?

– Стали бы кладоискательницами, – с улыбкой ответил Воронков.

– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – попросила Алина. – Вы что-то там начали говорить о Якове Соломоновиче Цибельмане.

– Да, в архиве по моей просьбе нашли дело, заведенное на Семена Яковлевича Цибельмана, сына Якова Соломоновича. Дело было сфабриковано по доносу: мол, так и так, живет гражданин Цибельман, имеет несколько магазинов, в которых продает краденный и произведенный на подпольных фабриках товар. Было бы за что зацепиться. В том же деле я нашел справки на каждого из членов семьи, кто и чем занимался до революции. Оказалось, что Яков Соломонович до семнадцатого года ссужал деньги под залог, другими словами, был ростовщиком. После революции жил тихо, лавочку свою прикрыл, но семья не бедствовала: дочка шила на дому, сын работал в какой-то конторе. В конце двадцатых годов, как раз в то время, когда коммунисты провозгласили новую экономическую политику (НЭП), сын Якова Соломоновича вдруг открыл несколько магазинчиков, среди которых была ювелирная и антикварная лавки. Со слов очевидцев, в витринах были выставлены настоящие произведения искусства. Спросите, откуда все? Ответ простой: в первые годы после революции основной валютой считалась буханка хлеба, на нее можно было выменять все, в том числе золото и бриллианты. Но ювелирная лавка просуществовала недолго. Я думаю, что Цибельманы почувствовали, что богатыми быть в этой стране опасно, и золотишко припрятали, а лавку закрыли. Во всяком случае, при обыске никаких ювелирных изделий не нашли. Семен и его жена получили срок на полную катушку, а вот старика и Руфину почему-то не тронули. Возможно, надеялись, что золото вновь всплывет. Периодически на квартире Цибельманов проводили обыски, но безрезультатно. А потом началась война, и органам было уже не до тайников Якова Соломоновича.