Небо в Океане

— Она исчадие ада, а не штучка, — обреченно протянул Кир, забираясь на переднее сидение и громко хлопая дверью. — Ты только посмотри, какой синяк она вчера мне поставила, — парень показал водителю пострадавшую руку. — Вцепилась и фиг отдерешь!

Сестра в ответ раздраженно закатила глаза и обратилась к Сашке с Пашей, что все еще стояли на улице:

— Чё застыли? Мы едем или нет?! — и, не дожидаясь реакции парней, ловко затащила стоящего ближе к нам черноволосого солиста в салон автомобиля.

— И тебе привет, Тина, — с улыбкой поздоровался Пашка, усаживаясь рядом с Валькой. — Ты такая экспрессивная. Хочешь, я напишу о тебе песню?

— Экспрессивная? Это ты такой синоним к чокнутой подобрал, что ли? — хмыкнул в ответ Кир.

— Закройтесь! — осадила музыкантов Тина. А я затаила дыхание, наблюдая, как её отец движется в нашу сторону.

Сашка, успевший за это время обогнуть машину и сесть рядом со мной, заставив нас хорошенько потесниться, наконец-то задал давно волнующий всех вопрос:

— Рит, а что происходит?

— Дядя Миша, — односложно ответила я, все также полулежа на сидении.

— На пол! — скомандовала тем временем Тина, утаскивая меня прямо под ноги к Сашке, и обратилась к красноволосому водителю: — Трогай давай! Быстро! — отец Рудневой был слишком близко.

— Блин, почему это Пахе с Лексом так подфартило, — досадливо протянул водитель, заводя мотор. — Ржавый, в следующий раз ты за рулем, а меня пусть за коленки обнимают.

— Гони давай! — рыкнула Тина, которая, нисколько не стесняясь, действительно вцепилась в колени черноволосого.

— Трогай, Ник! — поддакнул Тине Паша. — Нехорошо девушек на полу держать, — протянул он и лукаво добавил: — Хотя очень приятно.

Машина резко сорвалась с места, оставляя удивленного и отчего-то недовольного дядю Мишу позади.

Я облегченно вздохнула, присаживаясь на сидение рядом с Сашей. А Тина, не растеряв своей природной наглости, тут же уселась на колени к черноволосому и нежно промурлыкала:

— Что ты там говорил о песне, милый?

— Хочешь, напишу о тебе, милая? — включаясь в Тинкину игру, мурлыкнул парень в ответ.

— Ага, я даже знаю, как этот «шедевр» будет называться! — подал голос с переднего сидения Кир. — «Восстание Сатаны. Часть два.»

Ник, не сдерживая свой хохот, «дал пять» смеющемуся рыжему. А сидящий рядом со мной Сашка одобрительно ухмыльнулся, за что немедля получил тычок под ребра. За Тину было обидно.

— Почему два? — стараясь не смеяться, переспросил Пашка.

— Потому что один будет прямо сейчас! — загробным голосом проговорила Руднева и потянулась своими подрагивающими руками к креслу штурмана.

Так мы и ехали: Тина все время препиралась с музыкантами, пытаясь когда-никогда треснуть Кира, а парни весело смеялись, не переставая подшучивать над ней. Я же просто молча сидела, наслаждаясь близостью Сашки. Его теплом, запахом, голосом…

— Я скучал, моя Маргарита, — шепнул мне парень на ушко, переплетая наши пальцы между собой.

Я не ответила, лишь на мгновение покрепче сжала его ладонь в своей руке. На сердце было тепло и спокойно, а серое небо вмиг прояснилось, выпуская из своей тюрьмы предзакатное солнце. На нем уже вспыхивали алые искры, точно такие же горели в моей душе.

***

Мой Ангел во тьме непроглядной стоит,

Без крыльев и без слов.

Мой Ангел никогда меня не простит,

Ведь я предал её любовь…

Мы сидели на берегу дикого пляжа, что находился за чертой города и, попивая сладкое южное вино с терпкими нотками муската, слушали, как парни умело играют на гитарах и хором поют сочиненные Пашкой стихи. Здесь, среди огромных каменных булыжников, которые то и дело пыталось затащить в свои недра море, и зеленых величественных гор, что своим эхом будто подпевали ребятам, не было солистов, гитаристов, барабанщиков и клавишников. Здесь были друзья — честные, открытые, с искренними улыбками на губах и горящим огнем в глазах.

Крик на губах гаснет во тьме,

Кровь по спине льется,

Рушиться мир мой в тебе,

Ангел, что был мне солнцем.

Крыльев остатки ищу я везде,

Может, еще вернется?

Та, с кем мы дали клятву судьбе,

Ангел, что стал мне солнцем.

Несмотря на жуткие картинки, что присутствовали в песне, мне было действительно уютно. Не знаю, что тому было виной… Странная атмосфера единения, что витала вокруг, или же глаза цвета неба, что неотрывно смотрели на меня, заставляя вспыхивать искры в душе еще ярче?

Саша, будто зная об этих мыслях, в этот момент мне нежно улыбнулся, продолжая перебирать струны гитары и все так же напевая песню об преданном ангеле…

«Нет больше Ангела!» — скажет она.

Демоном обернется.

Высохла кровь, упала звезда,

Сердце мое не бьется…

— Ну, наконец-то! — вскочила со своего места довольная Руднева. — Меня ваши поминальные песни уже достали!