Небо выше облаков

Черт, больше никаких связей с медсестрами. Никогда!

Кажется, я стал стар для провокаций и игр.

Но Рита уходит, и мы остаемся со Светой вдвоем.

– Извини, я правда не хотела помешать. Просто переживала за тебя, ты никогда себя не берег. И не ошиблась.

– Ты не помешала. Это все работа. Иногда я забываю с ней, как выгляжу.

– Она у тебя сумасшедшая, Шибуев.

– Да. Но другой уже не будет. Или не будет меня.

Светка смотрит с грустью, словно мои слова ее озадачили. А может, огорчили.

– Зачем ты ее прогнал, Андрей? Девушку. Это я пришла непрошено и должна была уйти.

– Нет.

– Возвращайся домой. Тебе действительно нужно отдохнуть. Если ты вернешься с ней, я переночую у родителей.

Отдохнуть? Мне нужно другое. Пьяное забытье. Без чего не очнуться.

Не Ритка. Она.

Потребность в Светке настолько острая, что я вдруг слепну от накатившего желания быть с ней. Не просто обнять, а зарыться в нее, смять в руках, почувствовать на языке вкус кожи и, наконец-то, отпустить себя. До края насытить вскипевший голод, пока не останется сил.

– Рита – часть работы. Она моя операционная сестра, а в моем доме – ты.

– Андрей…

– Шибуева, скажи еще раз, что мне пора домой, и я уйду с тобой.

* * *

POV Света

Я впервые вижу Андрея таким опустошенным. Закованным в панцирь напряженной, звенящей пустоты. Словно работа его выпила досуха, но не отпустила. Решив испытать на прочность сильное тело, надломила остов, заставив почувствовать боль.

Я слышу эхо этой боли в его голосе и вижу отражение в покрасневших, воспаленных глазах – в черных сухих провалах с сеткой сосудов, нашедших меня. Сейчас в них нет привычного блеска, но есть ожидание. Цепкая нить, протянувшая от Андрея ко мне, и это заставляет сердце отозваться.

Я никогда не задумывалась об этой стороне его профессии. О том, насколько он отдается призванию, и, столкнувшись с правдой, не могу отвернуться. Я понимаю его взгляд, читаю в нем все, даже если бы он промолчал. Но я не за тем сюда приехала, чтобы ставить условия и предупреждать о границах. Не тогда, когда он в таком состоянии.

Я не сразу отвечаю. Говорю себе, что ошибаюсь. Что, возможно, сегодня ему необходимо дружеское участие. Близкий человек из мира, существующего за пределами больницы, иначе бы он остался со своей операционной сестрой. Разве нет?

Я не слепая, и поняла, чего она ждала от Андрея. А я обещала ему свободу.

Ему нужен дом и покой. Меньше чем через двенадцать часов для него все продолжится вновь: исчезну я, и мир зациклится в белых коридорах, пропахших хлором и озоном кварцевых ламп. Лязгом хирургических инструментов, лицами больных и коллег, и напряжением, съедающим силы до пустоты.

Обаятельный шалопай или застывший доктор Шибуев – он по-прежнему близок и дорог мне.

– Идем, Андрей. Я отвезу тебя домой. Пойдем! – Я беру его за руку, сплетаю наши пальцы и отвожу к машине. Провожу через фойе под любопытными взглядами к стоянке, стремясь и сама сбежать отсюда.

Обычно Андрей весьма улыбчив и разговорчив. Он эрудит, и способен с любой компанией найти общий язык, но сейчас мы едем молча. Голова Андрея откинута на подголовник кресла, глаза закрыты, а смуглые, красивые пальцы сцеплены в замок. Мы не смотрим друг на друга, но тишина между нами настолько плотная, что ощущается, как водяная сфера, застывшая из мелких капель воды.

Мы входим в дом, затем в лифт. Поднимаемся на нужный этаж, и я сама открываю дверь квартиры своими ключами, как будто это я хозяйка. Неловкое ощущение, как и мое пребывание здесь в отсутствие Андрея, но он не протестует, позволив мне первой переступить порог.

Я снимаю босоножки, Шибуев разувается. Теперь, когда мы остались вдвоем, он не смотрит на меня, но вздрагивает, когда моя ладонь касается его плеча.

– Андрей, иди в душ, а я пока накрою на стол. Поешь и отдохнешь, уже почти десять вечера. Иди…

Он уходит, но останавливается на пороге своей спальни. Смотрит на оставленный мною на спинке кресла халат. Замечает журнал на прикроватной тумбе, мои наручные часы и расческу. Оглядывается, чтобы увидеть еще предметы одежды в прихожей – духи, сумочку, лак для волос и прочую ерунду, которую я постаралась расставить для ширмы.

– Сегодня приходили из опеки, – спешу объяснить, – я оставила свои вещи. Они еще придут, чтобы поговорить с тобой.

– Хорошо.

Я ухожу на кухню, наспех собираю волосы на затылке, мою руки и вожусь с ужином. Это не трудно – кто-то же должен есть все те продукты, которые я накупила. Да и вчера вечер тянулся бесконечно. Шибуев все не возвращался, и я постаралась скоротать время за готовкой. Не знаю почему. Видимо, чтобы отплатить дому за гостеприимность.

Горячая паста с овощами уже на столе. Я обжариваю мясо и нарезаю свежий салат. Андрей входит в кухню в одних домашних брюках, босиком, и садится на стул. Следит за мной, откинув голову и плечи на стену.

Мокрая челка упала на лоб, губы сжаты. Я бросаю на него поверх плеча короткий взгляд, но его хватает, чтобы моя спина напряглась, увидев в провале черных глаз голод.

– Моя квартира изменилась, – замечает Андрей. – Здесь все иначе. Теперь здесь по-другому пахнет – тобой.