Небом крещенные

Аэродром, куда недавно перелетели, расположен в нескольких километрах от Ленинграда. Как не побывать в городе, хоть и запрещено отлучаться? На попуткой машине до Пороховых, а там уже трамвайное кольцо "десятки". Третья эскадрилья совершила тайную поездку в город почти в полном составе. Приятно было побродить по Невскому этакой праздной толпой заслуженных вояк — замки кожаных курток застегнуты лишь до половины, выглядывают алые ленточки орденов. Жаль, Богданова не было с его Золотой Звездой. Ленинградцы приветливо улыбались летчикам, а летчики еще радостней в ответ. Монументально строгий, прошел навстречу комендантский патруль. Морячки. Другим бы, может быть, влетело за нарушение формы одежды, ко кто посмеет затронуть фронтовиков? Ни слова не сказал пожилой морской офицер, начальник патруля, только глаза покосил на кожаные куртки и первым отдал честь.

Зачастили в полк начальники из штаба корпуса. Ходили по общежитию, разговаривали с летчиками, оценивающе присматриваясь к ним, что-то проверяли по своим службам.

В сопровождении начальника штаба зашел однажды в третью эскадрилью полковник.

— Ночью не летают? — спросил он, кивнув на младших лейтенантов.

— Ночью нет, товарищ полковник, — виновато заулыбался начштаба.

— А днем в облаках?

— Слепую подготовку ^[8] только начали. Раньше не позволяла боевая работа.

Потоптался полковник в комнате, сказал загадочно:

— Ничего, подтянутся в составе дивизии. Там зубры летчики.

С тем и ушли начальники, оставив третьей эскадрилье задачу-головоломку.

На аэродроме кипела работа, самолетная стоянка напоминала конвейер авиационного завода: машины стояли без крыльев, без винтов. Механики, техники, немногие имевшиеся в штате мотористы копались с утра до вечера.

Техник-лейтенант Жуков зашел в общежитие летчиков. Поздоровался со всеми за руки, попросил закурить.

— Если летный состав не очень занят… Помогли бы маленько, а? — закинул он удочку.

Все тут же поднялись и пошли на аэродром. Кому-кому, а Жукову надо помочь.

Техник звена Игорь Жуков был своим человеком среди летчиков третьей эскадрильи. На фронтовом аэродроме он частенько бывал в их землянке. Непременно присутствовал на постановке задачи перед боевым вылетом. Приоткроет, бывало, дверь без стука, войдет и лишь потом к Богданову: "Разрешите, товарищ гвардии капитан?" Не выгонять же, коли пришел… Богданов кивал головой в знак согласия. Жуков приседал на корточки у печки, подбрасывал чурочек в огонь, слушал, о чем говорит комэск. Технику вообще-то не мешало знать, на какое задание пойдут машины его звена. Иногда садился Жуков с летчиками в домино поиграть, к слову мог анекдот рассказать из серии кавказских — у коренного бакинца их в памяти великое множество. Когда же Богданов начинал ругать некоторых летчиков за ошибки в тактике боя и в технике пилотирования, Жуков выскальзывал из землянки. На Игоре всегда ловко подогнанное обмундирование, техническая специальность не мешала ему быть чистюлей. Забавно разговаривал с наигранным кавказским акцентом, хотя парень он русский, только жил и учился в Баку. Симпатичная щербинка на передних зубах, когда смеется. Фамилия "Жуков" звучит почти так, как "Жуковский", и летчики прозвали Игоря "отцом русской авиации".

На самолетной стоянке Жуков велел своим друзьям засучить рукава и приступить к делу. И что ж, летуны охотно взялись за техническую работу.

В ссорах, в суматохе подчас ослабевает порядок. Кто-то пренебрег коварным свойством огня — загорелся деревянный дом, в котором была столовая летного состава. Собралась толпа, тушили пламя водой из колодца, а больше зубоскалили. Над огромным костром выделывал фигуры пилотажа ЯК. Это Бровко, которому поручено отогнать старую машину в мастерские. При выходе из пикирования у ЯКа выпадала правая стойка шасси. Он вертелся над пылавшим домом, как одноногий, злорадствующий юродивый.

Куда же все-таки двинут полк? Однажды, во время затяжного перекура после обеда, под хорошее настроение летчики взяли в тугое кольцо командира полка. Он все отшучивался, а потом сказал:

— Куда, не знаю. Известно пока одно: не на запад.

Вот так новость! Смахнула она улыбки и шутки в один миг.

X

Эшелон с бескрылыми самолетами на платформах, с несколькими теплушками и вагоном-кухней, замедляя ход, приближался к станции. Подплыла закопченная доска с названием станции: "Половина"!

— Тут как раз половина пути от Москвы до Владивостока, — резюмировал Остроглазов. Несколько перегонов парторг ехал в теплушке летчиков третьей эскадрильи.

— Половина!

— А ну, пошли поглядим на эту Половину!

Стали спрыгивать с вагона, минуя узенькую подвесную лесенку.

Эта тихая сибирская станция безлюдна. На базарчике одна баба с брюквой, другая с миской серой перестоявшей капусты — война все высосала.

Эшелон загнали на запасные пути — значит, продержат несколько часов, а может быть, и сутки.

В дороге находились около двух недель. Первое Мая отпраздновали на колесах. Погода держалась прекрасная: безоблачное небо, теплый весенний ветер, увивающийся над эшелоном.