Небывальщина

Я сталъ доставать изъ кармана деньги, какъ то неловко повернулся, колики опять начались, я сильно охнулъ.

— Не надо, хозяинъ! Не надо! заговорилъ ямщикъ, испугавшись, что своими стонами дамъ знать, что я болнъ, а когда узнаютъ объ этой проклятой болзни, — никто и не повезетъ меня, и я останусь у него на рукахъ.

— Трогай, братъ! крикнулъ онъ новому ямщику:- я хозяиномъ и такъ много доволенъ!.. Останешься, братъ, доволенъ и ты: будешь, братъ, и меня, и хозяина посл благодарить!.. Съ Богомъ!..

Мы тронулись и тронулись во весь духъ… Предоставляю читателю размыслить: что со мной тогда было?..

— Нельзя ли, братъ, потише, сказалъ я ямщику, когда мы отъхали отъ станціи уже верстъ около пяти.

— А что? спросилъ, оборачиваясь ко мн, ямщикъ. — Разв съ телги ты, хозяинъ, слзть хочешь?

— Нтъ, слзать не слзу, а ты все таки пожалуйста позжай брать, потише!

Съ версту мы прохали шагомъ, и я сталъ было хоть немного отдыхать, и почти уже сталъ забываться….

— Эхъ, вы, миленькія! гаркнулъ на тройку ямщикъ, и мы опять понеслись; я очнулся и застоналъ…

— Тише!.. пожалуйста тише!..

— Да что съ тобой?

— Животъ, братъ, болитъ….

— И больно болитъ?

— Просто мочи моей нту!

— Ахъ ты, голова ли, моя горькая! крикнулъ ямщикъ. — Ну, что я съ тобой, хозяинъ, буду длать?..

— Вези въ Ростовъ.

— А какъ живой не додешь?

— Доду, ничего!

И мой ямщикъ погналъ лошадей во весь духъ и, не слушая моихъ просьбъ, скакалъ всю дорогу.

— А куда, хозяинъ, везть? спросилъ меня ямщикъ, когда ни были уже близко Ростова.

— Вези на постоялый дворъ!

— Знакомыхъ разв у тебя нтъ въ Ростов?

— Нту.

— Ахъ, ты голова моя горькая!..

Ямщикъ задумался и похалъ шагомъ.

— Слушай, хозяинъ, что я теб скажу, сталъ упрашивать меня ямщикъ заискивающимъ голосомъ:- Не зди на постоялый дворъ.

— Гд же я остановлюсь?

— Гд хочешь!..

— Я и хочу на постояломъ двор.

— На постояломъ не пустятъ!

— Отчего?

— Кому мило, другъ любезный, въ себ въ домъ мертвое тло принять?!..

— Я еще пока не мертвый…

— А издохнешь? съ сердцемъ закричалъ на меня ямщикъ, — издохнешь, тогда мертвое тло?

— Ну, тогда…

— То-то тогда!

— Что жъ мн длать?

Ямщикъ задумался.

— А вотъ что, хозяинъ любезный, ласково уже сказалъ ямщикъ. — Я съ тебя, хозяинъ, и денегъ твоихъ за прогоны не возьму, только ты у заставы слзь, да попросись у будочника въ будку отдохнуть…

— Нтъ, слзть-то я слзу, а деньги, которыя теб за дорогу слдуетъ, я все таки теб отдамъ.

Мы подъхали въ шлагбауму, неизвстно для чего тогда стоявшему. Я вылзъ изъ телги у разсчитался съ ямщикомъ.

— Правду сказалъ, хозяинъ, твой старый ямщикъ; буду доволенъ и твоей милостью, и этимъ мошенникомъ — твоимъ то старымъ ямщикомъ!..

— Какую же правду?

— Я было за дорогу-то эту чуть самъ не издохъ!.. Вотъ какую сказалъ онъ правду!.. Самъ чуть не издохъ!..

— Это отчего?

— Отъ страху!.. Ну, думаю, какъ до дому живаго сдока не довезу:- пропала тогда моя бдная головушка!..

— Ну, извини, пожалуйста…

— Ничего!.. Прощай, хозяинъ!.. Выздоравливай!.. Охъ вы! крикнулъ онъ на лошадей и въ минуту скрылся изъ глазъ.

Я вошелъ въ будку. Было часа четыре утра, а потому часовой еще спалъ. Стражи сего города Ростова, да и всякаго града стражи, хорошо знали, что шлагбаума украсть не было никакой возможности; почему же этимъ стражамъ въ ночное время, снявши съ себя воинскіе доспхи, не отдаться Морфею? Ростовскій стражъ былъ въ объятіяхъ Морфея, когда я вошелъ въ будку.

— Кавалеръ, а кавалеръ! сталъ я будить стража, слегка толкая его подъ бока:- кавалеръ!..

Кавалеръ промычалъ.

— Да проснись же, кавалеръ!..

Кавалеръ наконецъ открылъ глаза.

— Пусти, пожалуйста, меня, кавалеръ, въ будку немного отдохнуть.

— Что теб надобно? спросилъ меня кавалеръ, позвывая и лниво почесывая спину.

— Животъ разболлся — позволь немножко у тебя, кавалеръ, хоть немножко въ твоей будк полежать…

— Вотъ больницу нашелъ!..

— Пожалуйста…

— Пошолъ вонъ!.. Разв здсь больница?

— Ну, если не хочешь пустить полежать, отведи меня куда знаешь…

— Нашелъ няньку!..

— У меня билета нтъ, я безпаспортный, съ отчаянія ршился я сказать стражу:- а безбилетныхъ ты долженъ ловить…

— Ночью?! насмшливо спросилъ меня стражъ. — Ночью тебя прикажешь ловитъ — что-ли?

— И ночью надо ловить.

— Дождешься! Ободняетъ хорошенько, тогда тебя, ежели ужь теб такъ хочется, тогда и поймаютъ.

Это ршеніе меня озадачило: какъ, въ самомъ дл, дожидаться, пока хорошенько ободняетъ, и тогда меня арестуютъ, и то только ежели я самъ этого захочу? Я тогда въ этомъ ничего не понималъ, теперь ничего не понижаю, да, думаю, и читатель ничего не пойметъ; даже могу прибавить, для большаго вразумленія, что это происшествіе истинное, не вымышленное.

— Что же мн длать? спросилъ я съ отчаяніемъ стража, такъ хитро понимавшаго свои обязанности.

— А что хочешь!

— Пусти хоть за деньги!

— А сколько дашь?

— Сколько теб надо?

— Давай четвертакъ — пущу!

— Изволь, только, пожалуйста, положи меня куда нибудь, сказалъ я, обрадовавшись:- Пожалуйста поскорй.

— Давай деньги!

Я отдалъ ему четвертакъ.

— Постой же, братъ, я теб соломки постелю, сказалъ часовой, засовывая куда-то четвертакъ.