Небывальщина

А ты стоишь! А посл по ее сдлаешь — и выйдетъ такъ!.. И не то, чтобы она говорила какъ нибудь это, хотя меня на разумъ навести, али съ насмшкой какой. Нтъ. А такъ просто: добра мн ищучи!.. А мн передъ ней какъ-то совстно… Марья не то: что скажешь ей — все хорошо; сама видитъ — плохо, а говоритъ — хорошо! Вотъ и теперь: что бы ты ни задумалъ сдлать — все хорошо; пьянъ напьешься — и то хорошо: „Посл трудовъ повеселить себя надо!..“ А врное слово теб скажу — до пьяна я безъ дла не пью:- престолъ когда у насъ, али на свадьб у кого, на крестинахъ; а такъ чтобы — ни-ни!.. Въ одномъ только и поперечитъ: съ дтьми не мутить! Что хочешь длать длай, а дтей своихъ не обижай!.. Такъ окрысится, хоть на кого, что по невол отъ нея отойдешь!.. Вотъ какая!.. А не тронешь дтей — что хочешь, то и длай, слова поперечнаго не услышишь! Вотъ за самое за это и полюбилась мн Марья. Какъ теперь помню: жду не дождусь того времячка, какъ съ Марьей подъ внецъ стану судъ Божій принять. Только пришло и то времячко… во вкъ мн его не забыть!.. Стали свадьбу играть — я былъ радостенъ. Все справили, какъ законъ велитъ; похали въ внцу въ Божью церковь… А надо хать мимо двора Петрова, того двора, гд Анна та Петровна жила. Какъ похали мы мимо Аннина двора, а Анна-то стоитъ на крылечк, схватилась за столбы точеные, — такъ бы ей и на ногахъ не устоять: вся дрожма дрожитъ!.. Какъ увидала меня радостнаго, да веселаго, мимо ея двора съ другой въ внцу дучи, да какъ вздрогнетъ, да какъ крикнетъ: „Прощай, другъ! На тебя, душа, мой прежній полюбовничекъ, не сержуся!“ — Такъ меня отъ этихъ рчей словно варомъ окатило!.. И сказала т самыя рчи при всемъ при народ: самъ знаешь, со свадьбой сколько народу детъ, а она никого не постыдилась, сама покаялась-была полюбовницей!.. „Была полюбовницей!“ такъ и стоитъ въ ушахъ у меня… А какъ глянулъ на Машку, на невсту на свою — духъ замеръ. Допрежь этихъ словъ въ Машк своей души не слышалъ, а теперь рыло свое поворотить къ ней — просто мочи нтъ!.. Какъ пришли въ церковь Божію, какъ насъ попъ-батюшка перевнчалъ, какъ заставилъ цловаться, — хоть убей! по сю пору не помню. Повезли насъ домой, похали мы мимо Аннина двора — хоть бы теб собака тявкнула: ничего не слышно, ничего не видно!.. Привезли насъ домой, посадили за столъ, пошелъ тотъ столъ, а я на жену свою на новобрачную и смотрть не могу!.. Гости по обычаю, какъ законъ велитъ, приговариваютъ: „горько!“ Цловаться съ женой надо, а у меня съ души претъ! Не помню, какъ насъ изъ-за стола выведи, какъ спать положили; ничего не помню!.. Тамъ, по закону сколько время спустя, пришелъ дружко, сваха поднимать насъ, молодыхъ… Дружко-то, и затрясся, а сваха совсмъ таки присла!.. Смотрятъ они, а я на свою новобрачную звремъ гляжу!.. Сваха взвизгнула, а дружно: „Дло плохо, говоритъ, свадьба испорчена!..“