Нечаянные крылья

Он не спеша стаскивал одежду, бросая ее на камень, так что Шала его опередила, она разделась по-соддийски, щелчком пальцев, ничуть его не стесняясь, и вбежала в воду… Вода оказалась теплее парного молока, и что там про оживление памяти — кто знает, верно ли. Скорее уж, Ардай забыл обо всем на свете. А душевное равновесие — да, равновесия им хватило, чтобы, смеясь и то и дело перешучиваясь, наплескаться вволю. Зато, когда они, взявшись за руки, выбрались из озера, равновесие закончилось. То есть, совсем. Ардай поцеловал Шалу, когда они еще стояли по колено в воде, и как они сделали последние два шага до каменистого берега, он не помнил. Они опять целовались, а потом просто упали на камни, которые, как ни странно, не были твердыми, совсем не были…

Лишь потом Ардай с удивлением обнаружил, что они лежали не на камнях, а толстом и мягком одеяле из зеленых и черных лоскутков. Воистину, лесную ведьму и тут врасплох не застанешь…

Шевелиться не хотелось, говорить — тоже. Он был счастлив.

Наконец, Шала сладко потянулась и пробормотала:

— Ну, кто бы мог подумать, мой первый мужчина — черный дракон.

Он приподнялся на локтях, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Неправильно, малышка. Слово "первый" лишнее. Ты что, счет начинаешь? Надо так: твой мужчина — черный дракон.

— Хорошо, — она улыбнулась. — Как скажешь… мой дракон.

— Вот так мне нравится.

Он легонько поцеловал ее, потом опять лег, обнял девушку, притянув к себе, запустил пальцы в ее еще не просохшие волосы, прошептал:

— Остаться бы тут, а? Хорошо как…

— Мы останемся, — ответила она тихонько, — конечно, останемся. Это наша ночь, до самого утра. Если ты хочешь.

— Я хочу.

Он подумал, что вряд ли их хватятся в деревне, а если и хватятся — ничего, пусть. Все ведь понимают, что к чему, недаром заладили — не влюбляйся, не влюбляйся. А если и перепадет головомойка от Деда — он переживет. Ведь эта ночь в их жизни, первая их ночь — она одна и больше не повторится.

Впрочем, конечно, будут другие. Много других. В этом он не сомневался.

Он проснулся, и сразу узнал то самое одеяло, но озера рядом не было. Он лежал на деревянной кровати в какой-то комнатушке, пряно пахло сухой травой, а в окошко прямо перед ним вовсю светило солнце. Шалы нигде не было видно.

Его одежда была аккуратно сложена возле кровати, он поспешно оделся. На столе — глиняный кувшин, на ощупь — горячий. Ардай понюхал содержимое — травник с медом, пахло до одури вкусно, и он отхлебнул прямо из горлышка — никаких чашек и стаканов рядом не наблюдалось. Мать бы рассердилась, ну так у нее и стаканов всегда было вдоволь. Угли в печурке еще не остыли — Шала должна быть где-то поблизости. Он вышел, огляделся. Домик снаружи был неказист, даже не домик, а хибарка, тонкие стены, кажется, руками развалить можно. Определенно не тот домик, в котором они прятались когда-то с Крейном, уже другой — сколько их у Шалы, таких домиков? А может, и не ее они вовсе? Рядом — скала, высокая, похожая на диковинный зуб, чуть дальше, в паре десятков шагов — то самое озеро. Земля мокрая, на кустах капли — был дождь, значит. Потому Шала и затащила их под крышу…

В другой стороне — крутой обрыв, весь усеянный камнями, кажется, сдвинь любой — и вниз устремится лавина. На дне ущелья, далеко внизу — река, быстрая, пенистая, до того далеко, что кажется ручейком. И ветер… Ветер на обрыве сразу взъерошил его волосы. Ветер был на лице, и в каждой клеточке тела, он шумел в ушах и звал… куда то. По-дружески так.

А почему бы и нет?

Вспомнить ощущения. Ощущения полета, своих крыльев, драконьего тела. Но сначала было ощущение, подаренное ветром.

Делай шаг, Ардай Эстерел, и лети. Ты так давно не летал. В конце концов, ты же всегда любил летать, любил больше всего на свете. Летать — это свобода. Это счастье. Это то, без чего не бывает счастья…

Ты ведь счастлив сейчас, Ардай Эстерел?.. Или, так скажем — почти счастлив?..

Ардай стоял на краю, так, что носки его сапог касались бездны, чуть-чуть, но касались. Он даже подался немного вперед, и смотрел на небо. До бездны ему не было никакого дела, он увидел ее, и тут же забыл. Что там особенного, ну, река… Ему не нужно туда. Ему нужно — вверх…

Он вздохнул, и стал драконом. Так легко, даже сам не сразу понял. Оттолкнулся от земли и взлетел. Выше, выше, выше… Он летел, и ему нравилось. И это был не сон, точно не сон…

Если бы его видела сейчас его сестра, Валента. Она бы оценила и восхитилась. Мать и отец — лучше не надо, а вот Валента…

Некстати он о ней вспомнил. Потому что легкость пропала, как будто дышать стало тяжелее, и захотелось вниз, и он полетел вниз, испугался — не хватало еще превратиться в воздухе и падать в человеческом теле. Хоть Джелвер и обещал, что он не разобьется, проверить это хотелось как-нибудь в другой раз.

Нет, он не превратился, наоборот, выровнялся и даже не спеша сделал круг над озером. Озеро оказалось совсем маленьким, и неправильной, вытянутой формы, а хибарку Шалы даже не отовсюду можно было разглядеть.