Нечаянный Роман

– Какие вы, мужики, простые, – сказала она, выдираясь из его рук.

– Мы не простые, – добродушно сказал Алексей, – мы естественные. Натуральные.

– Пошли салаты резать… натурал, – сказала Женя, – картошка, наверное, уже остыла. Ты селедку разделал?

– А то, – ответил он, – трудился не покладая рук, пока жена в душе прихорашивалась. Картошку раздел, лук покрошил.

– Ты уже загадала желание? – спросил Алексей, наливая шампанское в Женину чашку. – Четыре минуты осталось.

– Ты же говорил, суеверие.

– Не важно, – серьезно ответил он, – мне нравится твое лицо, когда ты загадываешь желание. Легко можно представить Женю маленькой и с косичками.

Женя с благодарностью посмотрела на мужа. Столько лет вместе, а его чувство нисколько не ослабевает, до сих пор сравнивает с девочкой, не замечает предательских морщинок в уголках глаз. Вчера она рассмотрела в зеркало свою шею и содрогнулась, что это за пенек с годовыми кольцами? Брр. Женя невольно усмехнулась. Нашла, называется, проблему! Гораздо проще думать о морщинах, чем о том, что мучает на самом деле. Права была Нарансэсэг, в душе надо копаться, а не шею рассматривать!

– Не знаю, что и пожелать, – Женя подняла чашку, – у меня есть ты. Пусть все… будут здоровы.

– С Новым годом, любимая, с новым счастьем! – Алексей звучно чокнулся об Женину чашку доставшимся в наследство от прежних жильцов граненым стаканом. – А ничего звук, не находишь?

Прохладное шампанское приятно пощипывало язык. Полусладкое, как она любит. Лешка все умудрялся сделать так, как ей нравилось. Говорил, тебе легко угодить. Какой-нибудь другой женщине могло бы не понравиться скромное, домашнее застолье за колченогим столом, убого сервированным разнокалиберной посудой. Зато скатерть у них на столе была просто царская. Женя провела пальцем по цветной вышивке. Лешкина бабушка подарила на льняную свадьбу. Сказала, теперь таких не делают. Плотное, без единого узелка полотно, расшитое переплетенной виноградной лозой. Символ достатка и плодородия.

Плодородие.

Женя почувствовала, как перехватило горло. Слова вывалились сами собой:

– Из тебя вышел бы замечательный отец. Прости, это я во всем виновата. Плохая из меня жена. Бабушка Анна тоже надеялась, что у ее Лешика будут дети.

– Ну что ты, – Лешка погладил ее по спине большой теплой ладонью, – не плачь, моя девочка, не плачь.

Лешкины глаза стали печальными, как у больного пса.

Женя вытерла глаза, не хватало, чтобы тоска оказалась заразной!

Алексей отодвинул стол и протянул руки.

– Дюймовочка ты моя, – сказал он, подхватывая ее на руки, – пойдем, я зажгу камин. Он, оказывается, работает. Надо было только завал в трубе прочистить.

– Когда ты все успеваешь? – прошептала она, держась за его тощую, но на удивление надежную шею.

– Все будет хорошо, – сказал он, – я обещаю.

Женя закрыла глаза и прижалась к его груди. Внутри сильно и быстро стучало его сердце. Какая же я глупая, подумала она. Вот оно, ее новогоднее желание. Разве не заслуживает Лешка небольшого, настоящего чуда? Такого, которое случается только в волшебную, новогоднюю ночь?

Глубоко-глубоко в душе зажегся крошечный, мерцающий огонек надежды. Словно ожил в бархате ночи маленький светлячок. Ничто не имело больше значения, ни прошлое, ни будущее. Только настоящее. Только сейчас. Только они вдвоем.

Пусть все у них будет хорошо.

Пожалуйста.

В окна с завыванием бился дождь, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели в огонь. Лешка отыскал настоящие поленья, они трещали в камине, издавая замечательный хвойный запах. На душе у Жени было спокойно и тихо. Первый раз за все эти годы она не думала о Роме с тоской. Она не казнила себя за то, что живет далеко от Твери, не ходит к нему на могилу. Что могила стоит заброшенная и всеми забытая. Она думала не об этом. Она вспоминала теплые, карие Ромкины глаза, его внезапную, ясную улыбку. Она думала о двух чудесных годах, которые подарила судьба. Она думала об этом без слез. Не потому, что она смирилась со смертью сына, не потому, что прошло время, которое лечит старые раны и наносит новые.

Сегодняшняя ночь была особенной. Она принадлежала не только Жене. Она принадлежала всем, кто когда-то кого-то любил, всем, кто любит кого-то сейчас, и всем, кто еще только учится любить. И даже у ангела на елке перестало быть грустное лицо. В уголках его прекрасных губ затаилась легкая, нежная, как эта ночь, улыбка.

Женя повернулась к мужу и посмотрела в его глаза с удивлением, с восторгом и всей любовью, которая прежде дремала на дне души. Словно в первый раз.

Глава 38

– Результаты через неделю у участкового врача. – Медсестра стянула с рук одноразовые перчатки, на коротко подстриженных ногтях зловеще блеснул черный лак.

Фиолетовые тени, помада цвета запекшейся крови, не медсестра, а латентный вампир, подумала Женя, зажимая ватным тампоном прокол на вене.

– Простите, что пришлось вас помучить, – медсестра растянула в довольной усмешке кровавые губы, – очень тонкие вены. И убегают.

– Боятся, наверное, – натужно улыбнулась Женя, вставая со стула.