Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова

В число домашних, коренных русских пустобаек (или, что то же, пустоговорок и приговорок) относятся, между прочим, те прибаутки и присказки, которые ищут только склада или замерли в своей первоначальной форме, давно утратившей смысл. На такие прибаутки охочи были наши недавние удалые ямщики, помахивавшие кнутом с веселым покриком на лихую тройку, вроде: «По всем – по трем! Коренной не тронь, а, кроме коренной, и нет ни одной». Мотай-де себе на ус и смекай про себя, сколь мой обиняк остроумен и замысловат, сколь в нем много скрытого под иносказанием глубокого смысла и сколь я сам удал и весел, чтобы воспользоваться перед другими правом получить прибавку в казенной наводке – не на косушку, а на весь полуштоф. Мастера были на такие художества досужества сбитеньщики, которых в наше время заставили примолкнуть и не орать по городским улицам и площадям с припевом и вприпляску: «Ульяна, Ульяна, садись-ко ты в сани, поедем-ко с нами, во нашу деревню – у нас во деревне много див увидишь: курочку в сапожках, петушка в сережках, утку в юбке, козу в сарафане, корову в рогоже» и т. п. Горласты и самодовольны были господа пирожники, тоже известные остряки, любимцы толпы, находчивые на встречные вопросы поперечными ответами вроде:

– Ты зачем это продаешь пироги с тряпками: вот она у меня на зубах.

– А тебе за три-то копейки надо с бархатом, что ли?

И эти молодцы с лавочкой на животе также смолкли и шатаются с легким приговором козлиным голоском: «Пироги горячи!» (холодные-то!) или «С пылу, с жару!» (в обеденную пору после ранней утренней заготовки). Остряки – балаганные старики осматриваются, раешники приговаривают сонными голосами и не действуют так, как бывало в недавнюю старину. Благопристойность сохранена, и городское благочиние соблюдено, но язык потерпел большой ущерб, потерявши источник обогащения. Всем известно, что из подобной болтовни многое поступило в обиход в значении пословиц и поговорок и также стало нравственной притчей, руководящим житейским правилом и поучением в подлинной форме народного закона. Конечно, иная пословица не для Ивана Петровича, потому что, по опыту, не всякая пословица при всяком молвится.

Существуют в соседстве и недальнем родстве и такие прибаутки (пустобайки), которые уцелели, как дорогое достояние веков, и с той самой поры свободны и правы перед самой строгой цензурой. Они когда-то, в незапамятные времена, выдуманы, затвержены и обязательны до сего дня. Таковы сказочные прикрасы в некотором царстве, не в нашем государстве, я там был – мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало. Конечно, и эти (присказка, когда сказка будет впереди) получают пословичное значение, когда умело приспособляются к тому или другому бытовому случаю и житейскому событию. Все равно: исходят ли они из местных обычаев или зависят от личных привычек людей – их принимают в живую речь, как приятных гостей. Народный вкус умеет гостеприимно обмыть их, очистить, наскоро принарядить и посадить рядом с испытанными друзьями и давно ведомыми знакомыми. В кучах складных слов, как в мусоре, умеют отобрать то, что годится и про домашний, и про общественный обиход. Перед сердитым начальником иной (по сказочному) тише воды ниже травы; если этот пустой человек, но грозный начальник (опять-таки по сказочному, застывшему навеки выражению) наскочит выше лесу стоячего, ниже облака ходячего (придерживаюсь в данном случае толкованиям, предложенным известным знатоком народной речи, до сих пор не имеющим себе преемника и продолжателя, В. И. Далем). Наконец, иные пустобайки прямо входят в тот разряд и вид крылатых слов и мимолетных изречений, на которые так способны и счастливы французы и которые, под названием каламбура, имеют большой успех в обществе. Это – игра слов с двояким смыслом является, например, в такой народной прибаске: «Я в лес (влез), и он в лес, я за вяз (завяз), и он за вяз (за то же самое дерево)».

Именно в этом отделе пустословий следует искать место того множества выражений, которые, при всех стараниях в поисках, при всем напряжении в догадках, совершенно не могут быть объяснены, потому что говорятся спуста, прямо с ветру и вздорно.

Скандачок