Нечистая сила

– Мои мозги здесь отдыхают, – часто говорил в Ставке царь, и это правда, ибо всю работу за него проводили генералы, а делами империи занималась жена… Николай II проживал в доме могилевского губернатора. На первом этаже размещалась охрана, вежливо, но твердо предлагавшая всем приходящим сдать огнестрельное и холодное оружие. В один из дней к дому подкатил автомобиль, за рулем которого сидела красивая женщина, одетая в дорогие серебристые меха. Следом за мотором скакала на рысях сотня Дикой дивизии – отчаянных головорезов в драных черкесках, обвешанных оружием времен Шамиля. Из кабины легко выпрыгнул худосочный генерал в бешмете, с кинжалом у пояса. При входе в дом его задержали.

– Будьте любезны, сдайте кинжал и револьвер.

– Прочь руки! Я брат царя – великий князь Михаил…

Да, это был Мишка, которого на время войны брат-царь келейно простил; теперь он командовал необузданной Дикой дивизией, наводившей ужас на немецкую кавалерию. Братья скупо облобызались. Михаил сбросил лохматую папаху, показал на заиндевелое окно:

– Наталья в моторе. Можно ей подняться сюда?

Николай II расправил рыжеватые усы.

– Дд-а-а… Но лучше пусть едет в гостиницу.

– Но так же нельзя! Пойми, что я люблю эту женщину. Если ты боишься Аликс, так я обещаю не проговориться об этом визите.

Император круто изменил тему разговора:

– Как дивизия? Джигиты не мародерствуют?

– Да нет, не очень… А ты постарел. Говорят, вдали от Аликс крепко попиваешь? Смотри, какие мешки под глазами.

– Пью не больше, чем другие. У меня много неприятностей, – сознался царь. – Не только фронтовых, но и внутренних.

Автомобиль с Натальей тронулся по заснеженной улице Могилева в сторону вокзала, за ним с воем и визгом поскакала «дикая» конвойная сотня. Михаил сказал брату, что надо гнать Распутина.

– Я не вмешиваюсь в твои личные дела (хоть ты не стыдишься вмешиваться в мои), но послушай, что говорят в народе… Даже мои джигиты уже понимают, что добром это не кончится, и средь них появились большевики. Война ведется глупо и неумело. В тылу у тебя – бестолочь, разруха. Поезда не столько едут, сколько простаивают на разъездах. Надо ввести карточную систему на все продукты, как это сделано у Вилли. А у нас один обжирается в три горла, а другой не знает, где ему купить хлеба…

– Мне все это знакомо, – отвечал царь.

– Так делай что-нибудь! Это раньше Распутин был лишь анекдотом, а теперь это уже громадная язва, от нее надо избавиться.

– Миша, ты ничего не понимаешь.

– Объясни, если я не понимаю.

– У меня роковая судьба…

– Мама тоже говорит, что ты обречен. Пойми, что мне плевать на шапку Мономаха, я потерял на нее права после женитьбы на Наталье, но, как брат брату, я хочу сказать… уступи!

– Уступать не буду. А рок есть рок.

Михаил нервно подвытянул кинжал из ножен, рывком задвинул его обратно. Прошелся. Длинный бешмет хлестал его по ногам.

– Ты мне часто говорил, что надо уметь идти против течения. А видел ли ты, как в степях останавливают табун диких лошадей? Это страшная картина! Когда несется табун, горе тому, кто решится встать на его пути. Но умные люди выскакивают на скакунах в голову табуна и уводят его за собой куда им нужно… Мудрость правителя в том и заключается, чтобы не биться лбом о стенку, а скакать впереди событий, стараясь даже обогнать их.

– Это красиво, но… – Николай II полистал важные бумаги. – Не знаю, что делать, – произнес тихо. – Надобно утвердить государственный бюджет на шестнадцатый год, уже февраль шестнадцатого. А для этого необходимо созывать Думу.

– Так созови.

– Не хотелось бы… Родзянко снова начнет учить меня, как надо жить. Левые раскричатся о предательстве в верхах. Даже правые сейчас стараются испортить мне настроение…

– Скажи, зачем ты назначил Штюрмера?

– Владимир Борисыч – хороший человек.

– Но этого слишком мало для представительства державы. Обыватель рассуждает: что это, глупость или измена?

– Пойдем обедать, – сказал царь, ставя точку.

Ставка считалась «на походе», и посуда была только металлическая (серебро и золото). Царских лакеев приодели в солдатские гимнастерки. Никто из генералов не спешил к буфету, пока к водке не приложился его величество. Николай II трепетною рукой наполнил водкой платиновый стаканчик, вызолоченный изнутри. Выпил на «гвардейский манер», как принято пить в русской гвардии, – залпом, не морщась. И, соблюдая правила хорошего офицерского тона, он не сразу потянулся к обильной серии закусок. После царя к водке подошел Мишка, за ним потянулись генералы. Справа от царя сел брат, слева Алексеев. Подумав о Наталье, которая одиночничает в гостинице, Мишка дернулся прочь из-за стола.

– Я, пожалуй, тебя покину, – сказал он.

– Передай привет жене, – ответил царь. – И не спеши отъезжать на фронт. Вопрос о созыве Думы еще не решен, а ты можешь мне понадобиться… Вечером приходи. Поболтаем.

Вечером его удержала Наталья: