Нечто в воде

Я выдыхаю, неподвижно зависая в воде. Потом вдыхаю, медленно и спокойно. Смотрю на дверь самолета. Она закрыта. Наглухо. Ох, черт. У меня начинается паника. Она струится по венам, по мышцам, сквозь сердце, зажимая его в тиски. Ах ты ж долбаная хрень. Там люди.

Люк в мозгу распахивается, и меня захлестывает страх. В голове проносятся образы: ряды людей в темноте на глубине, надежно пристегнутых к креслам. Их лица. Разинутые в крике рты. «Прекрати! – командую я себе. – Ничего этого нет. Перестань».

Они там, внизу, я знаю. Они не могли спастись. И даже не попытались. Почему?

Я вдруг осознаю, что перестала дышать. Судорожно втягиваю воздух короткими, быстрыми вдохами, отчаянно цепляясь за жизнь. Твою мать, твою мать, твою мать! Бросаю взгляд вверх. Солнце танцует на серебристой воде. В десяти метрах надо мной. Надо выбираться отсюда. Немедленно.

Я выворачиваюсь из рук Марка, изо всех сил гребу ногами и плыву вверх. Вверх, подальше от самолета. От смерти.

Марк хватает меня за лодыжку и тянет вниз. Мне не вырваться. Он удерживает меня под водой, чтобы я не поднималась слишком быстро и не навредила себе. Знаю, это для моего же блага, но доводы рассудка не действуют. Хочу выбраться из ненавистной воды, сию же минуту.

Восемь метров. Я втягиваю воздух и яростно трепыхаюсь. Вырваться из его хватки. Он поднимается ко мне, ловит мой взгляд, обнимает за плечи – сильный, надежный. Пытается унять мою панику. «Остановись, Эрин», – умоляют его глаза.

Дышать. Марк меня держит. Ничего страшного. Я в безопасности. Дышу и расслабляюсь. Тишина. Покой.

Все нормально. Паника уползает обратно в нору, крышка люка захлопывается. Я не двигаюсь и продолжаю дышать. Показываю жестом: «Окей». Марк удовлетворенно кивает. И ослабляет хватку.

Я успокоилась, вот только спускаться не собираюсь. Ни за что на свете. Сигналю: «Я наверх». Я поднимаюсь. Прежде чем ответить, Марк долго смотрит на меня и тоже сигналит: «Окей». А потом: «Ты – наверх». Решил погружаться один.

Сжимаю его руки, и он меня отпускает. Медленно поднимаясь, я смотрю, как муж погружается. Теперь, переборов панику, я поднимаюсь по всем правилам. А Марк исчезает в мутной темноте.

Добравшись до поверхности, я немедленно снимаю баллон с воздухом и тащу к катеру. Стаскиваю костюм и оставляю на палубе, точно сброшенную змеиную кожу. Шатаясь и дрожа, с трудом перевожу дыхание, упираюсь локтями в колени. Глаза наполняются слезами.

За закрытыми веками вновь мельтешат образы. Лица пассажиров. Искаженные, раздутые. Ужас. Я с силой бью себя кулаками по ногам. Тело пронзает боль. Что угодно, только бы остановить этот кошмар.

Поднимаюсь и начинаю расхаживать по палубе. «Думай о чем-то другом. Что это значит, Эрин? Да, сосредоточься на другом. Что все это значит?»

А значит это, что сумка находилась в самолете, потерпевшем крушение. Шторм в Тихом океане. Что-то случилось, и им негде было приземлиться. Мы примерно в часе лета до Таити. Видимо, они не смогли туда долететь. Или не хотели там садиться. Самолет явно частный. У них были деньги – не только те, что в сумке. Возможно, они хотели держаться подальше от общественных аэропортов. Бриллианты, доллары, оружие.

Наверное, они рассчитывали обогнать шторм. И не смогли. Я смотрю на часы. Марк наверняка уже там. С ними. «Прекрати, Эрин».

Я продолжаю думать об их маршруте. Куда они могли лететь? Когда вернемся, нужно будет кое-что проверить. Роюсь в ящичке, нахожу блокнот и карандаш. Да, я знаю, что делать и на чем сосредоточиться. Не на дурацком самолете. С самолетом разберется Марк.

Я записываю: «Воздушные пути над Французской Полинезией». Жаль, что я не заметила бортовой номер или нечто подобное. Ничего, Марк заметит.

Пишу дальше: «Тип самолета, бортовой номер, максимальная скорость, дальность полета».

Самолеты без дозаправки могут преодолеть ограниченное расстояние. На основании этого мы сумеем вычислить, куда они летели. Сомневаюсь, что полет был зарегистрирован, но можно поискать в сети, не пропал ли кто-то.

По крайней мере, теперь мы знаем ответ. Наша находка – утерянный груз. Сумку никто не сбрасывал. Она вместе с бумагами выплыла через отверстие в корпусе самолета под полинезийское солнышко. Но – и это очень большое «но» – фактически нам достался и не сброшенный, и не утерянный груз. Речь идет не о кораблекрушении, а о крушении воздушного судна. Сумка – свидетельство аварии в воздухе. Я судорожно втягиваю носом прохладный тропический воздух.

Наше свадебное путешествие вдруг оказывается далеко-далеко, в тысячах миль, и в то же время на расстоянии вытянутой руки. Если бы мы только могли…

По правому борту выныривает Марк. С бесстрастным лицом гребет к катеру. Я впервые осознаю, насколько важно для меня его умение скрывать эмоции. Если бы я хоть раз увидела его по-настоящему напуганным, это стало бы концом наших отношений.

Он взбирается по трапику на палубу и, стянув с плеч баллон, просит воды. Сбрасывает костюм и тяжело опускается на тиковое сиденье. Я протягиваю ему бутылку воды из переносного холодильника. Марк щурится от солнца и хмурит брови.