Недалеко от Земли

— С Богом, — Штейнберг встал, давая понять, что время пошло. — Вас, Вячеслав, я жду ровно через час, остальные, выполнив поставленную задачу, могут быть свободны.

3

Когда последний экипаж ПП в полном молчании добрался до кабинета руководителя полётов, Ли лаконично предложил всем размещаться поудобнее. Терехов тут же уселся на откидной диванчик, нажал клавишу вывода компьютера, и перед ним из пола с негромким жужжанием сервомоторов немедленно вырос элегантный столик с плоским вертикальным монитором и удобной клавиатурой. Биолог с хрустом размял пальцы и тут же приступил к работе. Тучный Бородин по привычке шумно устраивался на соседнем месте. Тараоки же, почти приблизившись к облюбованному ей сиденью у противоположной стены, вдруг в раздумье остановилась, повернулась к физику и с самым невинным видом спросила:

— Андрей, а при чём тут красное смещение?

Ли поперхнулся и замер, упёршись костяшками обоих кулаков в поверхность своего стола, а Бородин, сложив руки на животе, невозмутимо прогудел:

— Это же элементарно, Ватсон! Когда образуется сфера Шварцшильда, для внешнего мира звезда практически мгновенно перестаёт существовать. Вместо неё образуется чёрная дыра, потому что на поверхности сферы сила тяготения достигает бесконечно большого значения, и никакой луч света, более того, никакой сигнал вообще вовне прорваться не может. А внутри коллапса всё вещество продолжает сжиматься и проваливаться внутрь со всё возрастающим темпом. На сколько растягивается этот процесс для внутреннего наблюдателя, я лично сказать не берусь. Может быть, он длится бесконечно долго. И если мы с вами находимся внутри, то внешняя Вселенная относительно нас будет расширяться. Вот вам и разбегание галактик, и красное смещение. Я доступно объяснил?

— Более или менее. И как же мы можем существовать в таких немыслимых условиях?

— Это вопрос среды обитания, — вмешался отвлёкшийся от своих дел Терехов. — Вы не можете жить, например, на дне Марианской впадины, и, тем не менее, её населяют живые существа, — он помолчал и вдруг спросил: — А вы знаете, что бывает с глубоководными рыбами, поднятыми на поверхность?

— А что с ними бывает? — настороженно спросила Тараоки.

— Их разрывает внутренним давлением. Существа, привыкшие жить в условиях колоссальных, с нашей точки зрения, нагрузок, не могут существовать там, где этих нагрузок нет.

— Вы это к чему?

— А к тому, милая Вивьен, что прежде чем штурмовать Сферу, необходимо, как минимум, знать, сможем ли мы существовать во внешнем мире. Если, конечно, верна теория уважаемого Андрея Ильича.

Высказавшись, биолог недоумённо пожал плечами, словно удивляясь пришедшей ему в голову мысли, и вновь принялся за отчёт. Бородин же возвёл очи гореґи неспешно продолжил:

— Коллега Терехов абсолютно прав. Нам очень мало известно о мире, лежащем за пределами нашей досягаемости. Настолько мало, что мы можем делать совершенно неправильные, а зачастую противоположные истине выводы, как в том анекдоте про экспериментирующих с мухой недотёп…

— Расскажите, — потребовала Вивьен.

— Да вы что, ребята, — возмутился Ли. — Какие анекдоты! У нас всего час на составление отчёта.

— Успеем, — отмахнулся Бородин и продолжил. — Так вот. Сидят двое за столом. По столу ползает муха с оборванными, чтобы не взлетела, крыльями. Один отрывает мухе лапу и говорит: «Муха, ползи!» Муха ползёт. «Запиши в журнал, — говорит он второму, — муха ползёт». Так они добираются до шестой лапы. После удаления последней лапы и привычной уже фразы «Муха, ползи» муха остаётся лежать на месте. «Запиши в журнал, — говорит первый второму, — после того, как мухе оторвали шестую лапу, она оглохла».

— Какой-то садистский анекдот, — фыркнула Вивьен, — и к тому же глупый.

— И тем не менее, он наглядно иллюстрирует то, что мы не всегда адекватно определяем причины и суть видимых нами явлений. Я это всё к чему? А к тому, друзья мои, что Вася натолкнул меня на ещё одну, довольно тривиальную мысль. Вообще-то Вселенная может быть и N-мерной, где N, опять же, может быть любым числом. Каким — остаётся только догадываться. А внутри сферы, в условиях гравитационной могилы, это N выродилось в число 3, которым мы и привыкли оперировать и считать, что всё Мироздание трехмерно. А это может быть глубоко неверно…

— Всё! — Слава не выдержал. — Хватит! Давайте, наконец, займёмся отчётом. И напишем в нём только то, что уже прозвучало в кабинете у шефа. Более углублённым теоретизированием займёмся позже и выводы пока попридержим. До лучших времён. У меня есть очень сильное предчувствие, что наши мысли очень могут пригодиться нам самим. Обсуждать это заявление не будем, просто примем к сведению. А пока давайте закончим порученное нам задание. Осталось сорок пять минут…

И в кабинете руководителя полётов наступила тишина.

* * *

Кобыш повернул голову и негромко спросил:

— Как ты думаешь, Брюс, они уже прилетели? Может, посмотришь, где они?

Тёрнер молча кивнул и замер, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. После довольно длительной паузы, как показалось Кобышу, физически ощутимой и вязкой, он произнёс: