Недалеко от Земли

— Брюс, переключи-ка на автоматику. Уже пора.

— Не нервничай, Дим. Всё под контролем.

— Ну-ну…

Модуль притормозил, отработал сложную траекторию сближения с носителем и завис над стыковочной площадкой. Тёрнер щелчком клавиши запустил программу соединения. Корпус завибрировал, как будто судорога прошла по его напряжённым мышцам, опоры мягко скользнули в электромагнитные крепления, а пневматические зажимы плотно охватили стыковые узлы. В своё время Брюс шумно недоумевал, зачем кроме электромагнитной нужна ещё и пневматическая система. На что гранд-инженер Боря Калмыков укоризненно ответил: «Мы ведь не знаем, что будет в полёте с электромагнитными полями. А старая добрая воздушно-механическая система всегда пригодится». После этой фразы капитан ВВС США Тёрнер стал относиться к Боре с преувеличенным уважением. Как к столпу техники безопасности.

— Операция завершена, — уведомил электронный голос.

— Ну и ладушки, — отреагировал Кобыш, откинулся на спинку кресла и, подмигнув Тёрнеру, произнёс. — База, это ноль первый. Мы на месте. Приступаю к проверке адекватности реакций систем носителя командам управления модуля.

— Во, сказанул! — восхищённо всхлипнул динамик. — Полковник, ты хоть на нас изредка внимание обращай. У тебя же экран почти перед носом. Зачем их проверять-то? Они сто раз уже проверены.

— Для собственного спокойствия.

— А-а… Тогда потешьтесь, ребята. У вас до старта ещё восемь минут.

— Брюс, запускай тестирование.

— Тестирование уже идёт, сэр!

— Хорошо.

— Стараюсь, сэр!

— За проявленную высокую сознательность будете отмечены в приказе, капитан. От имени службы.

— За что… простите, полковник? Не всё по-русски я ещё понимаю…

— И за это тоже.

— О’кей!

Кобыш повёл глазом в сторону экрана. Почти весь персонал центра управления с интересом следил за их разговором. Руководитель полётов Слава Ли молча показал большой палец, а потом сказал:

— Отличный диалог, испытатели. Это верный знак того, что нервы у вас в порядке. Только не забывайте, что идёт контрольная запись. И что вы уже практически вошли в историю.

— Служим Земле! — в один голос рявкули пилоты и, переглянувшись, не удержались от насмешливого фырканья.

Мелодичный сигнал бортового компьютера оповестил об успешном завершении контрольной проверки. Тёрнер пробежался пальцами по клавишам и заявил:

— Системы в норме. Отклонений не обнаружено. К старту готов.

— К старту готов, — повторил Кобыш.

— Всем постам наблюдения готовность ноль, — Ли скосил глаза в сторону персонала центра. — Включить дублирующую запись… Старт разрешаю.

Тёрнер мельком скользнул по экранам, завозился, устраиваясь поудобнее, и сообщил:

— Можно начинать.

— Тогда поехали, — сказал Кобыш и вдавил кнопку с надписью «Старт».

Дрогнул и заискрился интерьер рубки, смазались чёткие контуры окружающих предметов. Погасли экраны связи. Пульт подёрнулся матовой плёнкой. Воздух резко вытолкнулся из лёгких, как будто неведомый великан с силой сдавил грудную клетку. А в следующее мгновение на обзорном экране вместо привычной картинки обтекаемой чечевицы Базы появилась фантасмагорическая панорама лишённой атмосферы планетки. Кобыш недоумённо рассматривал расстилавшуюся в паре километров внизу серовато-жёлтую, местами красную, с массой оттенков — от кирпичного до светло-розового — поверхность, уходящую к близкому горизонту. Пейзаж, большей частью ровный, как стол, прорезали извилистые трещины, уходящие в чёрную глубину и странно контрастирующие с горообразными возвышениями, более похожими на верхушки распускающихся бутонов неведомых цветов из-за того, что они тоже были разорваны на части трещинами вертикальными. Всё это дополнялось завораживающими глаз диковатыми наплывами и вулканическими обломками.

— Так, — хмуро подвёл итог Кобыш. — Значит, Ио… Если бы не краски, достойные Дали, можно было бы подумать, что это Луна, — он повернул голову к Тёрнеру. — Интересно знать, кто задавал координаты выхода?

— Я, — смутился Брюс. — Извини, командир, но хотелось усмотреть поближе. Всё-таки мы тут первые.

— Ты же знаешь, что не рекомендуется выходить так близко к поверхности. В следующий раз накажу.

— Как? — весело изумился Тёрнер.

— Розгами…

И пока Брюс, наморщив лоб, мучительно пытался сообразить, что имел в виду Кобыш, из-за горизонта Ио начала вырастать исполинская стена Юпитера. Казалось, что пространство сминается, расступается, крошится на множество кусков и издаёт скрежет и треск под напором колоссальной массы планеты, примерно так же, как паковый лёд перед носом огромного ледокола. Мутные полосы облаков ползли в невообразимой толще атмосферы, расслаиваясь, переплетаясь, свиваясь в титанические вихревые образования. Они были здесь, почти рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, завораживая взгляд и обволакивая невидимыми, но неотразимыми флюидами. От гиганта веяло такой запредельной мощью, что астронавты невольно поёжились. Ощущение было не из приятных, на миг почудилось, что преграду эту одолеть невозможно. Юпитер просто физически подавлял своей близостью.

Оторвавшись, наконец, от созерцания бешено клубящейся атмосферы, Кобыш сказал: